Татьяна Соловьева - Царица города – Нева. Путеводитель по водному Петербургу

Так, постепенно, приходят в уничтоженный и воссоздаваемый ныне храм Спас-на-Водах его родные вещи. Очень верится, что это не последние счастливые возвращения церковных реликвий в разоренный «дом».

С 1703 года она называлась Нижней, с 1737-го – Галерной, с конца XVIII века – Английской, с 1919-го – набережной Красного Флота, с 1994 года – снова стала Английской набережной.

Первая парадная набережная Адмиралтейского острова всегда выделялась гармонией и строгой красотой. Долгое время она играла для Санкт-Петербурга ту же роль, что и Парадная гостиная богатого особняка, где прибывавшие в дом важные гости оставляли свои визитные карточки. С Английской набережной начиналась их столичная жизнь.

Панорама Английской набережной. Это одна из самых длинных гранитных набережных левого берега Большой Невы, ее протяженность составляет 1260 метров

Значение Английской набережной в жизни города было особенно велико в XVIII–XIX веках, когда здесь кипела светская жизнь столицы. Именно в особняках на набережной устраивались балы, на которых присутствовала петербургская знать во главе с императором. Частыми гостями во многих домах бывали известные личности. С Английской набережной связано немало интереснейших страниц в истории города.

Английская набережная начинается зданием Сената, у площади Декабристов, и заканчивается домом Демидова-Гауша у Ново-Адмиралтейского канала. Ее особенностью является линейность: двухи трехэтажные дома на большом протяжении вписываются в одну горизонталь, которая вместе с параллельными линиями гранитной набережной и лентой воды придает завершенность и целостность всему ансамблю, несмотря на то, что здания не имеют стилистического единства. Многие дома здесь – ценные памятники культуры, истории, архитектуры. Некоторые из них по художественной отделке, сохранившейся до нашего времени, представляют исключительный интерес.

История застройки набережной неразрывно связана с созданием верфи-крепости Адмиралтейства, которая вместе с примыкающими к ней служебными зданиями в XVIII веке как бы обрамляла дома береговой линии: вверх по течению Невы располагалось главное здание Адмиралтейства, позади домов размещались Канатный двор и сады. На месте Канатного двора и садов сейчас здания, имеющие четные номера по Галерной улице (с 1918 по 1990 год она носила название Красной). С другой стороны улицы дома с нечетной нумерацией, соответственно, выходят на Конногвардейский бульвар (с 1918-го – бульвар Профессиональных союзов, с 1923 по 1990 год – бульвар Профсоюзов) и Адмиралтейский канал (с 1918 по 1990 год – канал Круштейна). Вниз по течению Невы район застройки набережной замыкал Галерный двор, окруженный каналами. Из них Ново-Адмиралтейский существует до сих пор.

Участки для строительства отводились людям в зависимости от их положения в обществе. Так, вверх по течению Невы свои дома имели «именитые работники» Адмиралтейства – Ф. Апраксин, П. Ягужинский, С. Рагузинский и другие (эти участки сегодня входят в состав застройки Дворцовой набережной).

Часть берега к западу от Адмиралтейства, там, где размещается Английская набережная, стала застраиваться позднее жилых районов вокруг Адмиралтейства и позднее всех набережных. Это объясняется тем, что Петр I, предполагая использовать удобный прямой береговой участок для служебных надобностей, не разрешал здесь строить частные дома. Исключительное право было предоставлено лишь А. Меншикову, на которого возлагалось общее руководство сооружением верфи-крепости. В 1710 году Меншиков возвел дом в непосредственной близости от Адмиралтейства. Судя по описаниям очевидцев, строение это имело немало просторных помещений. Оно стало называться «княжескими мазанками». Этот первый частный дом на набережной был и первым доходным домом в Петербурге. Весьма колоритное его описание оставил брауншвейгский резидент, живший в Петербурге с 1714 по 1719 год.

Пересказывая его, М. Пыляев писал: «В 1710 году Английская набережная имела непривлекательный вид, здесь жили одни бедные рабочие в жалких избушках. В 1716 году первый здесь выстроил князь Меншиков длинное и высокое мазанковое строение, покрытое черепицею, для постоялого двора, в которое и стал пускать за постойные деньги от казны разных приезжих иностранцев-мастеровых <���…> Рядом с постоялым двором Меншикова находился его же кабак для рабочих, занятых на постройке Адмиралтейской верфи. Кабаки в то время были крайне неряшливы, пиво в них стояло в больших открытых кадках, из которых теснящийся народ зачерпывал пиво деревянным ковшом, и, чтобы не проливать ничего даром, выпивал над кадкой, в которую стекало таким образом по бороде то, что не попало в рот. Притом, если у пришедшего выпить не оказалось денег, то он оставлял в заклад свой старый тулуп, рубаху или другое какое-нибудь носильное белье, без чего мог обойтись до вечера, когда получит поденную плату свою и заплатит за пиво; такой заклад по обыкновению вешался тут же на кадку, которая часто была кругом обвешана этой грязной рухлядью, но никто этим не брезговал, хотя нередко эта ветошь от тесноты сваливалась в чан и там преспокойно плавала в пиве по несколько часов».

Указ царя о начале строительства домов на Нижней набережной последовал 4 апреля 1714 года (здесь и далее все даты до 1 января 1918 года приведены по старому стилю – Т.С.), когда для стоянки на зиму балтийской эскадры было выбрано постоянное место – ближе к взморью, у края Васильевского острова (сегодня это набережная Лейтенанта Шмидта).

Участки на нижней набережной Петр I выделил самым богатым и предприимчивым – в основном тем, кто уже имел свои особняки в районе более ранней застройки: на Петербургской стороне. Для них такой участок являлся своеобразным налогом.

Прибывший из Англии француз, прославившийся своими путешествиями по Европе, Обри де ла Мотре, описывая ранний Петербург, отмечал: «Я бывал в обществе некоторых из тех, кого он [Петр I] обязал строиться на Адмиралтейском острове, и они говорили, что имели прекрасные дома в окрестностях Москвы с плодоносными садами и землями, доходы от которых были достаточны для удобной жизни в удовольствиях вместе с семьями, но они были вынуждены приехать сюда и жить в этом нездоровом и неприятном климате, где не могут иметь ничего, кроме чрезмерно больших расходов, средства на покрытие которых им приходится получать издалека».

В петровское время улицы не имели названий. Дома носили имена владельцев, которым нередко принадлежало по нескольку зданий в разных частях Санкт-Петербурга, поэтому в городе было сложно ориентироваться. Улицы стали получать имена лишь после 1737 года.