Борис Носик - Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 2: Правый берег

В 1871 году революционер Петр Лавров участвовал в провозглашении Парижской коммуны (тут-то мэрию и сожгли). Именно в мэрии арестовали Робеспьера, а Ламартин столкнулся с бунтовщиками. Здесь чествовали Людовика XVIII, Наполеон отпраздновал свадьбу с Марией-Луизой. Здесь принимали английскую королеву Викторию… В 1944-м в штурме мэрии принимал участие юный русский герой Толя Болгов (вскоре погибший). Здесь размещался штаб Сопротивления…

С 1310 до 1830 года (больше пяти столетий) эта (тогда еще Гревская) площадь служила местом казней. Виселицы стояли на ней постоянно, но преступников не обязательно вешали. Иным отрубали голову, иных четвертовали, иных (по подозрению в колдовстве) сжигали живьем. Здесь казнили, к примеру, грозу Парижа разбойника Картуша, убийцу короля Генриха IV Равайяка, известную отравительницу маркизу де Бренвильер. Казнь этой страшной женщины, отравившей отца и двух братьев (в целях увеличения своей доли наследства), была с ужасом и отвращением описана в письме блистательной писательницы маркизы де Севинье от 17 июля 1676 года. До революции здесь шумно отмечали многие праздники, в том числе день Иоанна Крестителя, и, бывало, сам король возжигал праздничный костер. Революция обогатила площадь новинкой революционного быта – гильотиной. Так что позднее, в 1812 году, на этой площади культурно отрубили голову одному из чинов французской военной администрации, который снимал копии с конфиденциальных военных отчетов, предназначенных для Наполеона, и продавал их в русское посольство – полковнику Чернышеву. Нравы тогда были дикие, и даже сообщника казненного чиновника выставили в кандалах у позорного столба. Надо сказать, что в наше время нравы заметно смягчились. Не так давно молодой французский инженер-атомщик Франсис Тампервиль передал двум разведчикам из советского посольства 100 сверхсекретных документов (в общей сложности около 6000 листов), но его не только не казнили, но даже и не слишком клеймили позором. Газеты очень трогательно писали, что он хотел открыть на вырученные деньги частную школу и, может, открыл бы, если б его не выдал советский злодей-перебежчик из КГБ. Тампервилю пришлось промаяться в тюремной камере весь период следствия, и газеты сообщали, что он плодотворно работал там над диссертацией и даже цветной телевизор не мог отвлечь его от работы. Вскоре по окончании следствия он был отпущен на волю и ныне, вероятно, уже пошел на повышение… Вот такой оптимистической историей я и хотел закончить рассказ у фонтана перед парижской мэрией, но вдруг вспомнил незначительный, а все же противный эпизод… Как-то я так же вот нежился на скамейке и думал, что надо бы заглянуть на почту, которая размещалась тогда в полуподвале этого здания – очень удобно для туристов, не успевших отослать открытки с сообщением, что они уже в прекрасном Париже. Браня себя за леность, я наконец оторвался от скамейки, и тут раздался взрыв в помещении почты. Уцелевшие от взрыва туристы и почтовые барышни рассказали потом, что они приметили арабскую девушку, которая бросила какой-то пакетик в мусорную урну на почте и поспешила прочь. Полицейские эксперты (которые, как всегда, никого не поймали) высказали предположение, что это была, скорей всего, «боевичка» из Ирана, Ирака или Палестины. Почту после этого закрыли напрочь, так что вы можете спокойно отдыхать у мэрии, набираясь сил для долгой прогулки по правому берегу. И если моя последняя история показалась вам поучительной, никуда не спешите.

Прежде чем двинуться по правому берегу в глубь старинного квартала Маре, отклонимся на сотню метров к западу по авеню, носящей имя английской королевы Виктории, чтобы осмотреть странное и весьма знаменитое сооружение в соседнем сквере. Замечено, что, переходя по мосту с острова Сите на правый берег Сены или глядя вниз от Сорбонны вдоль длинной улицы Сен-Жак, приезжие неизменно обращают внимание на эту странную башню и спрашивают:

– А там у вас что такое?

– Это башня Сен-Жак, – отвечает парижанин.

– Но почему вдруг башня? Там ведь ни крепостной стены, ни замка, ни церкви… А может, это просто памятник? Тогда чему памятник?

На такие вопросы в двух словах не ответишь. Потому что за этой башней целая история – Франции и Парижа. История былого благочестия, былых заблуждений, былых страстей. История французского искусства, науки и музыки, история варварства революционной толпы и история поэзии… Всему этому, вероятно, и памятник… Да еще какой памятник!

Вот она стоит посреди Парижа, эта позднеготическая башня начала XVI века, стоит одиноко и словно бы неуместно, потому что у самых дерзких варваров и самых неуважительных революционеров и преобразователей не поднимается на нее больше рука. Сама жестокая революция чудом ее пощадила. Даже дерзкие поэты-разрушители, сюрреалисты, на заданный им вопрос, разрушить ли эту башню, перенести ли ее или перестроить, отвечали (уже в варварском, красно-коричневом 1933 году) весьма неуверенно и весьма умеренно, я бы даже сказал, робко.

«Перенести на площадь Согласия на место Обелиска», – ответил поэт Морис Анри.

«Поставить ее в центре Парижа, а вокруг охрану», – сказал Бенжамен Пере.

«Склонить ее слегка», – предложил поэт Элюар, который и сам всегда готов был склониться – перед женщиной, перед партией, перед противником, а главное – перед силой.

«Разломать все дома вокруг нее», – сказал Жорж Ванстайн.

А вождь сюрреалистов Андре Бретон пошел дальше всех:

«Сохранить ее как есть, но разломать окружающий квартал и запретить приближаться к ней под страхом смерти на протяжении ста лет».

Вот так вполне почтительно высказались о башне Сен-Жак непочтительные сюрреалисты в своем журнале «Сюрреализм на службе революции».

А ведь она не всегда пребывала в таком странном одиночестве, эта башня. Она служила колокольней огромной, занимавшей чуть не весь нынешний сквер старинной парижской церкви Святого Иакова в Мясницкой, церкви Сен-Жак-де-ла-Бушери. Место это на скрещении главных дорог – с юга на север и с запада на восток да еще и на берегу Сены – испокон веку не пустовало. Стояла здесь еще в Средние века часовня Святой Анны, а в начале XVI века при короле Франциске I была построена почтенная церковь Сен-Жак в слободе мясников, кожевников, дубильщиков кожи, щедро пожертвовавших на ее постройку. Впрочем, как уточняют историки, большая часть денег, пущенных на строительство церкви, была конфискована у евреев. А что посвятили церковь святому Иакову, это неудивительно: именно тут и шла дорога на юг, приводившая в конце долгого путешествия к знаменитой испанской святыне Сантьяго-де-Компостела, по-французски – Сен-Жак-де-Компостель.