Дмитрий Янчевецкий - У стен недвижного Китая

Несчастный отряд Валевского и Верховского оказался обречен на произвол судьбы. Помощи ему было ждать неоткуда. Утром 27 июня отряд пошел вдоль реки Тайцзы на восток… Валевский настаивал, чтобы отряд никоим образом не разделялся, уходил на восток, в места более спокойные, и спасался в Корею. Верховский советовал спасаться в Инкоу, на запад, укрываясь в зарослях реки Ляохэ, и разбиться всем на отдельные кучки, чтобы быть менее заметными китайцам.

Днем отряд наткнулся на китайские войска и имел с ними перестрелку. Вечером, когда отряд расположился биваком на отдых, китайцы неожиданно снова открыли огонь и одна фальконетная пуля разбила Валевскому грудь. Умирая, этот доблестный юноша дал свой последний наказ отряду «спасаться в Корею» и просил передать его последний привет матери.

По приказанию умиравшего Валевского команду над отрядом принял унтер-офицер Пилипенко. Ночью инженер Верховский, большинство служащих и 14 охранников отделились от Пилипенко. Утром 28 июня Пилипенко и 50 охранников двинулись на восток и пробились в Корею. Корейцы приняли русских радушно. Российский посланник в Корее Павлов отправил их на пароходе в Порт-Артур.

Другая партия, состоявшая из техника, телеграфиста с женою, жены машиниста, 6 охранников и старших рабочих, также спаслась в Корею.

Инженер Верховский был схвачен китайцами и торжественно казнен в Мукдене в присутствии высших мукденских властей. Вместе с ним были казнены охранники и железнодорожные служащие. Голова погибшего инженера была вывешена в клетке на стене Ляояна. Когда Ляоян был взят русскими, голова была с почестями погребена. Из всех русских железнодорожников и охранников, взятых в плен китайцами, только пять в ужасном виде были возвращены китайцами русским властям в Инкоу, когда русские уже предприняли поход на Мукден. Все остальные были зверски замучены и казнены. Все истязания и казни производились боксерами с ведома или по приказанию высших мукденских или ляоянских властей. Несчастные русские содержались в китайской казенной тюрьме. В недавно вышедшей книге капитана Кушакова, одного из главных деятелей Охранной стражи, – «Южно-Маньчжурские беспорядки в 1900 году» – подробно описаны все эти печальные события и те истязания, которым китайские власти подвергали русских.

3 июля в Дагушане были подобным же образом замучены и убиты несколько казаков 1-го Читинского полка и сотник Петропавловский.

215 лет тому назад, когда китайцы взяли у русских крепость Албазин, они взяли в плен также 45 казаков, а остальных отпустили. Китайское правительство настолько уважало в то время русских, что пленных казаков оно перевело в гвардейское знаменное войско, дало им земли и всегда оказывало всякую заботливость.

В 1900 году китайские власти в столице династии – Мукдене и Ляояне обращались с русскими пленниками как с китайскими преступниками, мучили их, истязали и казнили на площади всенародно. Китайские власти наказывали не только русских казаков, которые дрались с китайскими войсками, но также ни в чем неповинных строителей железной дороги, несмотря на то что дорога строилась по обоюдному соглашению обоих правительств, как было прекрасно известно всем китайским чиновникам.

В роковой год дружелюбие к России среди правителей и населения сопредельной с нами Маньчжурии не только не возросло, но даже привело к казни русского инженера.

Я боюсь думать, что этот печальный год поколебал давнишнее доверие и расположение китайцев к русским и имя «русский» уже не окружено в Маньчжурии тем ореолом почтения и боязни, как было раньше, и не дает более права на неприкосновенность.

Во всяком случае, если китайцы не уважают нас более так, как раньше, то в этом, вероятно, прежде всего виноваты мы сами, по разным причинам. И только от нас самих – от каждого русского, ныне живущего и работающего в Маньчжурии, зависит заставить китайцев относиться к нам с тем уважением, которого требует достоинство России.

Богатый вольный город Ляоян, бывший некогда столицей Ляодуна и известный своею торговлей хлебом и деревом, был уже под русским управлением. Еще летом ляоянские власти держали в плену и истязали русских железнодорожников и охранников. Теперь комендантом и градоначальником Ляояна состоял подполковник 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка – Гамбурцев. Из стрелков была образована городская полиция.

Когда китайские войска в смятении бежали от Шахэ, разбитые войсками генерала Суботича, ляоянцы заперли ворота и не пустили к себе китайских солдат.

Вполне доверяя миролюбию и честности русских, ляоянцы не бежали из города, а сдались русским, чем спасли свой город и торговлю от разграбления.

На Печилийском театре военных действий все китайские города от Таку до Пекина были разграблены и наполовину разрушены и сожжены.

Несмотря на все старания отдельных союзных командиров восстановить порядок в Чжили, в конце концов поход союзников на Пекин довершил разорение и разгром того, что не успели разгромить боксеры.

Ничего подобного я не видел в Южной Маньчжурии, в которой действовали только русские войска и господствовала одна русская власть. Мир, порядок и международная торговля в Инкоу были спасены русскими. Русские немедленно ввели русское военно-гражданское управление во всех главнейших городах Южной Маньчжурии от Порт-Артура до Мукдена: Цзиньчжоу, Сюнъечен, Гайчжоу, Хайчен, Ляоян.

Я приехал в Ляоян через 5 дней после его занятия русскими. Здесь уже торговали китайцы. На улицах, чисто выметенных, царил полный порядок. Ходили русские и китайские полицейские. Для удовольствия русских китайцы ночью зажигали перед своими домами фонари и сами были довольны этой иллюминацией.

В Ляояне я встретил начальника Южной линии Маньчжурской железной дороги инженера Феол. Осип. Гиршмана, который 21 сентября выехал из Ляояна в Мукден верхом, в сопровождении своего неразлучного переводчика-китайца Петра Ивановича, прекрасно говорящего по-русски и бывшего для него, так сказать, справочной книгой по всевозможным китайским и Маньчжурским делам. Я присоединился к ним, и мы поехали вместе. До Мукдена оставалось 60 верст.

Инженеру Гиршману и вверенным ему строителям удалось вчерне закончить Южную линию Маньчжурской дороги раньше всех других линий, строившихся в Маньчжурии. Летом 1900 года боксеры разрушили все их двухлетние упорные труды. Более половины выстроенной ими дороги было уничтожено. Приходилось созидать сначала. Однако Гиршман и все остальные инженеры и техники Южного отделения напрягли все усилия, и уже через год дорога была снова выстроена. В конце 1901 года Южная линия была настолько устроена и оборудована, что сейчас же поступила в правильную эксплуатацию и уже в первые месяцы стала приносить значительные доходы дороге.