Фердинанд Врангель - Путешествие по Сибири и Ледовитому морю

На возвратном пути едва не лишились одной из лучших собак; она была отпряжена для охоты и, пользуясь свободой, бежала в некотором от нас отдалении. По одному из беспрестанно встречаемых здесь оптических обманов, происходящих от преломления солнечных лучей, наши казаки приняли собаку за преследуемого медведя и схватились за ружья; к счастью, один из них вовремя еще приметил общую ошибку.

Наши оставшиеся спутники спокойно ожидали нашего возвращения. Ломка льда не доходила до этих мест, и потому решился я сделать здесь привал для отдыха утомленных собак. Мы находились под 70°46 ½′ широты и 3°22 ½′ долготы от Сухарного.

На следующий день (9-го апреля) при свежем северо-восточном ветре и 12° холода отправились мы далее, по направлению на SO 75°. Проехав пять верст, заметили на краю горизонта, к NO 40°, густую синеву; издали она весьма походила на гористый берег, но при точнейшем исследовании в трубу сходство исчезло, а через полчаса мнимая земля поднялась кверху, и горизонт прояснился.

Чем далее подвигались мы, тем чаще и больше становились торосы, щели и полыньи. Наконец непроходимые ледяные утесы окружили нас со всех сторон. Все усилия преодолеть такое новое препятствие являлись напрасными, и мы вынуждены были ехать обратно по прежней дороге на измученных собаках и поврежденных санях. Стан наш разбили мы недалеко от вчерашнего.

Апреля 10-го, по случаю праздника Пасхи, оставались мы на месте. Угощение наше отличалось только несколькими, нарочно для Пасхи сбереженными оленьими языками и двойной порцией водки. В знак торжества поддерживали мы еще целый день небольшой костер, распространявший радость во всем обществе. Расположившись около огня, провели мы весь остаток дня в бездействии, в разговорах о перенесенных нами трудах и надежде на скорое возвращение. Вероятно, не было прежде примера, чтобы при таком совершенном недостатке всего, что почитается наслаждением, удовольствием, потребностью жизни, общество людей провело целый день так весело и довольно, как провели его мы. К тому побуждал нас хотя небольшой, но ярко пылавший огонек, а главное целый день роздыха, в чем как мы, так и собаки наши весьма нуждались.

На другой день нартовщик мой почувствовал сильную боль в крестце, так что мы вынуждены были еще целый день простоять на месте. Поневоле проведенное праздно время употребили мы на поправку наших сильно поврежденных нарт. Сегодня, при умеренном северо-восточном ветре, термометр показывал от 6 до 9° холода. Вдали слышался треск ломающихся льдов. Апреля 12-го небо было пасмурно и облачно, но при слабом восточном ветре холод к вечеру усилился до 14°.

Качество и ломка окружавшего нас льда, частые и постепенно увеличивающиеся полыньи, обход которых по огромным торосам становился более и более затруднительным и часто был даже невозможным, и, наконец, крайнее утомление собак уверили меня в невозможности проникнуть далее в настоящем направлении. Потому решился я возвратиться к нашей складке провианта, о целости которого нартовщики наши уже отчаивались. Выбираясь из окружавших нас торосов, направились мы прямо на запад и вскоре достигли гладкого льда, покрытого хорошим убоем, по которому счастливо проехали 64 версты, остановившись на ночлег у подошвы уединенно стоявшей льдины сажен в шесть вышиной. Четырехстолбовой остров, по счислению лежащий от нас в 38 верстах, едва показывался на горизонте к SW 62°. По полуденному наблюдению находились мы под 70°38'45'' широты и 1°45' долготы от Сухарного.

Апреля 13-го, при ясном небе и сильном северо-восточном ветре, термометр показывал поутру 13°, а вечером 15° холода. Отсюда взяли мы курс на север и, проехав 5 верст, встретили следы наших транспортных нарт, сосланных в Нижне-Колымск от последней складки провианта. Следуя по уезженной дороге, мы перебрались через высокую цепь зимних торосов, лежавшую от NW к O. Проехав всего 50 верст, остановились мы на привал под 71°3'45'' широты и 8°00' долготы от Сухарного.

Апреля 14-го термометр показывал от 9 до 14° холода. Мы продолжали путь, встречая на каждом шагу то старые, то свежие следы белых медведей и песцов: все они шли по направлению к нашей складке провианта. Такое обстоятельство заставило всех нас опасаться, чтобы, несмотря на принятые нами предосторожности, медведи не успели, наконец, проникнуть в наш погреб и расхитить наши запасы. Желая поскорее удостовериться в деле, я поехал на трех лучших нартах вперед к северо-востоку по свежим медвежьим следам. На пути встретили мы несколько берлог, вырытых в снегу, в сажень глубиной; два довольно узких отверстия служат входом в такую пещеру, где с трудом могут поместиться два медведя.

У тюленьих продушин во льду замечал я довольно большие кучки снега с отверстием внизу. За такими снежными брустверами стерегут обыкновенно медведи тюленей, просунув в отверстие свою лапу. Едва тюлень вылезет на лед, медведь ударом лапы бросает его далее от продушины, и потом без труда овладевает беззащитным животным. Замечательно, что песцы, забывая всякий страх борьбы со столь огромным зверем, надеясь на быстроту и увертливость свою, всегда найдут средство похитить при этом случаев часть добычи из-под лап медведя. Песцы, в полном смысле этого слова, настольники медведей, а потому следы обоих животных всегда попадаются вместе.

После немалых разъездов попали мы наконец на нашу прежнюю дорогу, около того места, где ночевали 6-го апреля. Медвежьи следы терялись в непроходимых торосах; лед был тут изрезан широкими бесчисленными щелями, и потому решился я следовать по нашей прежней дороге, послав одну нарту к отставшим товарищам с тем, чтобы они соединились со мной у нашей складки провианта. Путь представлял нам гораздо более затруднений, нежели мы предполагали. Ледяная поверхность была взломана; замеченные нами за несколько дней прежде горы исчезли, а вместе с тем исчезла и наша прежняя дорога. На каждом шагу огромные полыньи и щели пересекали нам путь. При переправе через одну из трещин восемь собак из моей упряжки упали в воду, и только необыкновенная длина нарты спасла меня и собак от погибели.

После 11-часовой, крайне затруднительной и опасной езды мы достигли нашей складки провианта, который, к общей радости нашей, был невредим. В окрестности видны были многочисленные следы медведей. Вскоре все общество наше соединилось здесь, и мы поспешили вырыть изо льда наши сокровища.

Утомление собак принудило нас продневать 15-го апреля на месте. Поврежденные нарты были здесь, сколько возможно, починены, а китовые ребра, снятые на время езды по торосам, снова подвязаны. Поутру, при северном ветре, термометр показывал 11°, а вечером, при западном ветре, только 6° холода. По полуденному наблюдению, находились мы под 71°27'35'' широты.