Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс

Этот незначительный инцидент произвел сильное впечатление на новичков моей экспедиции, но я не стал объяснять им, что это был всего лишь комариный укус по сравнению с тем хрустом и перемалыванием между челюстями тяжелого льда, который запасен для нас несколько дальше. Мы держались северо-западного направления в сторону Земли Элсмир, идя курсом на овеянный ужасными воспоминаниями мыс Сабин. По мере удаления на север, лед становился толще, поэтому мы вынуждены были повернуть южнее, чтобы покинуть эту зону, маневрируя между свободно плавающими льдинами. «Рузвельту» удалось уйти от областей толстого льда, а легкий пак он вспахивал без особых трудностей. К югу от острова Бреворт нам повезло – мы нашли полосу открытой воды, поэтому снова двинулись на север, держась поближе к берегу.

Следует помнить, что от Эта до мыса Шеридан, то есть на большей части маршрута, берега по обеим сторонам прослеживаются достаточно четко – с восточной стороны побережье Гренландии, с западной – побережье Земли Элсмир и Земля Гранта. У мыса Бичи, а это самый узкий и самый опасный участок пути, ширина пролива составляет одиннадцать миль, и, когда воздух прозрачен, кажется, что если выстрелить из ружья, пуля достигнет другой стороны. Эти воды, безопасные только в редкие периоды года, забиты толстым льдом, который постоянно движется в южном направлении – от Северного Ледовитого океана в сторону моря Баффина.

Может быть, этот пролив еще до Адама был пробит ледниками в твердой почве, а может быть, это гигантская трещина, которая образовалась, когда Гренландия откололась от Земли Гранта – это вопрос к геологам, но столь сложной и опасной навигации, как в этом месте, нет ни в одном полярном регионе.

Непрофессионалу трудно оценить свойства льда, сквозь который пробивал свой путь «Рузвельт». Большинству людей представляется, что лед в Арктике образовался простым замерзанием морской воды; но в летнее время плавучего льда, образованного из морской воды, немного. В основной своей массе лед представляет собой огромные пластины, которые откалываются от края ледника северной части Земли Гранта в результате его взаимодействия с другими плавучими льдами и сушей и движутся на юг под действием сильного течения. Лед толщиной от 80 до 100 футов там не редкость. А поскольку 7/8 этого тяжелого плавучего льда находится под водой, трудно понять, какой он толщины, пока не увидишь гигантскую глыбу какой-нибудь льдины, вытесненной на берег под напором пака; она тогда стоит там, высокая и сухая, поднимаясь на 80—100 футов над водой, как серебряный замок, охраняющий берег увеличенного до невероятных размеров и закованного в лед Рейна.

Навигация в узких, загроможденных льдом проливах между Эта и мысом Шеридан, долгое время считалась совершенно невозможной, и только четырем судам, кроме «Рузвельта», удалось пройти значительную их часть. Из них только одно было потеряно: «Полярис». Три других – «Алерт», «Дискавери» и «Протей» – преодолели путь на север и обратно, не пострадав; правда, одно из этих трех, «Протей», погибло при попытке повторить такой бросок. Что до «Рузвельта», то в экспедиции 1905–1906 годов, он тоже прошел путь туда и обратно, хотя на обратном пути его изрядно помяло.

По пути на север «Рузвельт» вынужден был держаться вблизи берега, так как только там можно было найти открытую воду. С одной стороны был прибрежный лед, с другой, посередине пролива двигался пак, а приливно-отливные течения, постоянно меняя направление, время от времени давали возможность судну продвигаться вперед.

Этот пролив – место, где южное приливное течение из моря Баффина встречается с северным течением из моря Линкольна, причем место их встречи находится у мыса Фрейзер. К югу от этой точки течение направлено на север, а к северу от нее – на юг. О силе этих течений может свидетельствовать тот факт, что на побережье Северного Ледовитого океана уровень воды во время прилива поднимается, в среднем, чуть больше, чем на фут, тогда как в самой узкой части пролива разница между уровнями подъема и падения составляет уже от 12 до 14 футов.

Если окинуть пролив взглядом, обычно воды в нем не видно совсем – только бескрайняя пустыня искромсанного льда. Во время отлива судно на всех парах идет по узкой полоске воды между берегом и дрейфующим в центральной части пролива паком; затем, когда с приливом начинается стремительное движение воды в южном направлении, судно, чтобы спастись от разрушения или не быть унесенным снова на юг, должно быстро найти себе тихую заводь среди прибрежного льда или перестоять прилив где-нибудь за скалистым мысом.

Однако этот способ навигации достаточно рискован, так как судно все время находится между неподвижными скалами и тяжелыми массами быстро движущегося льда, которые в любой момент могут раздавить его. То, что мне известно о ледовой обстановке этих проливов и особенностях навигации в этом регионе, добыто исключительно моим личным опытом в предыдущие годы путешествий вдоль этих берегов и изучения их именно с этой точки зрения. В своих разнообразных экспедициях я сам прошел каждый фут прибрежной полосы от Пайер-Харбор на юге до мыса Джозеф-Генри на севере от трех до восьми раз.

Я знал каждую особенность этого берега, каждое возможное укрытие для судна, каждое место, где айсберги садятся на мель, а также те места, где было самое сильное течение с такой точностью, как капитан буксирного катера в нью-йоркской гавани знает пирсы береговой линии Норт-Ривер. Когда Бартлетта одолевали сомнения по поводу какого-нибудь рискованного хода или он боялся ошибиться в выборе безопасного для «Рузвельта» места, я всегда мог сказать ему: там-то и там-то, на таком-то расстоянии отсюда, есть маленькая бухта в стороне от течения, куда мы в случае необходимости можем отвести «Рузвельт». Или: в этом месте айсберги всегда садятся на мель, так что мы можем укрыться за ними, или: этого места нужно категорически избегать, потому что там, как правило, торосятся плавучие льды, которые легко могут погубить любое попавшееся на их пути судно.

Именно доскональное знание каждого фута Земли Элсмир и берегов Земли Гранта в сочетании с энергичностью и опытом работы в ледовых условиях Бартлетта позволили нам четыре раза успешно пройти между этими Сциллой и Харибдой Арктики.

Около 9 часов на следующую ночь туман рассеялся, солнце стало пробиваться сквозь облака, проходя вблизи Пайер-Харбор, на побережье Земли Элсмир мы увидели четко вырисовывавшийся на фоне снега дом, где я провел зиму 1901–1902 годов. При виде этого строения на меня нахлынул поток воспоминаний. Именно здесь, в Пайер-Харбор, на «Уиндварде», с сентября 1900 по май 1901 года меня ждали миссис Пири и моя маленькая дочь. В тот год ледовые условия были таковы, что судно не смогло ни добраться до Форт-Конгера, что расположен в трехстах милях севернее и где я в то время располагался, ни пробиться к открытой воде на юг и вернуться домой. Той весной мне пришлось вернуться в залив Линкольна, ибо эскимосы и собаки были настолько истощены, что бросок к Северному полюсу был невозможен. В Пайер-Харбор я воссоединился с семьей, в Пайер-Харбор я расстался с нею, твердо намереваясь вступить в схватку еще раз и на этот раз достичь цели.