Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс

По дороге к дому Красной скалы мы увидели «Коршун», стоявший на якоре у берега. Отправив гонца к профессору Гейльприну сообщить о нашем возвращении, мы с удовольствием избавились от нашей отсыревшей одежды и после горячего ужина пошли спать.

Это недельное путешествие, несмотря на неблагоприятную погоду, было очень интересным. Разнообразие и характер исследованной нами местности надолго останутся в нашей памяти. Фотографии, помещенные в этой главе, иллюстрируют в последовательном порядке прекрасные и характерные особенности летних видов этого величайшего и самого восхитительного из гренландских заливов.

По возвращении домой мне сказали, что Джибсон ушел с мистером Брайантом из партии профессора Гейльприна в долину Пяти ледников за Вергоевым. Последний, расставшись со мной у вершины бухты Бодуэна, отправился с Джибсоном в эту долину, с целью пройти к поселению эскимосов в бухте Робертсона. Джибсон, оставив его там, ушел назад и, пробыв несколько дней дома, накануне моего приезда снова пошел за Вергоевым. На следующий день он вернулся, но без Вергоева. Естественно было предположить, что последний сбился с дороги и заблудился в районе между бухтами Мак-Кормика и Робертсона.

Сборы моего багажа для отправки на борт «Коршуна» были немедленно приостановлены, и я, взяв в спешном порядке на «Мери Пири» провизию, отправился на парусах с Джибсоном и командой своих лучших эскимосов к устью долины. «Коршун», с остальными туземцами на борту, поднял якорь и тоже перешел в бухту Робертсона. У входа в долину мы перекусили и затем начали поиски; я обещал эскимосам, что первый, кто увидит Вергоева, получит ружье и патронов столько, сколько сможет унести. Это было 18-го числа. Выстроив туземцев в ряд, на расстоянии ста футов друг от друга, мы пошли вверх по долине, крича и стреляя через определенные промежутки времени. Поиски были до того тщательными, что мы нашли носовой платок и нож, потерянные членами охотничьей партии в прошлом году. Но никаких следов Вергоева обнаружено не было, хотя мы прошли всю долину и взобрались на утесы у ее вершины, откуда была видна бухта Робертсона.

Вернувшись 21-го числа в бухту Мак-Кормика, я обнаружил, что «Коршун» стоит на якоре у устья долины. В бухте Робертсона следов нашего товарища мы также не нашли. Я отправил четырех лучших эскимосов к Джибсону и поручил ему взять на несколько дней провизии, снова подняться вверх по долине, обыскать местность к северу и западу от нее, до края большого ледника, впадающего в бухту Робертсона, и спуститься по краю ледника до самой бухты. Сам же я отправился с оставшимися эскимосами на вельботе вдоль берега бухты Мак-Кормика, чтобы тщательно исследовать каждый фут и пройти до вершины бухты Робертсона, где я должен был встретиться с Джибсоном. «Коршун» впоследствии также пошел за мной в бухту Робертсона.

Самые скрупулезные поиски на берегу результата не дали. Достигнув вершины бухты Робертсона и соединившись с Джибсоном, который спустился сюда по краю ледника, я узнал, что туземцы нашли следы Вергоева на краю ледника. Мы немедленно пошли по этим следам на поверхности ледника; следы исчезали на небольшом расстоянии от его края. Я разделил эскимосов на три группы; две из них должны были дойти по леднику до воды, тщательно осматривая его края, – возможно, там будут следы Вергоева, когда он сходил с ледника. Профессор Гейльприн со своей группой и я с двумя лучшими следопытами из туземцев прошли по поверхности ледника по всем направлениям. Все наши усилия ни к чему не привели, хотя следы Вергоева до выхода его на ледник были вполне четкими.

Нигде на всей поверхности большого ледникового потока не было найдено следов человека, сходившего с ледника. Вывод был неизбежен: Вергоев, переходя ледник, вероятно, в туманную погоду, поскользнулся и упал в одну из бесчисленных зияющих расщелин. Подобного рода несчастья ежегодно случаются в ледниках Альп. Большой ледниковый поток, где безвременно погиб наш товарищ, носит теперь имя Вергоева [44].

Нет необходимости говорить, что это несчастье произвело тяжелое впечатление на всех членов партии. Все произошло внезапно и неожиданно, как гром среди ясного неба, летом, после того, как зима и работы на ледяном покрове прошли без малейших происществий. Я не мог думать о чем-то другом, кроме как о судьбе несчастного Вергоева, когда «Коршун» после шести дней непрестанных поисков медленно выплывал 24-го числа из бухты Робертсона, на обратном пути к Красной скале. Я еще цеплялся за надежду, что Вергоев, может быть, жив, и поэтому оставил на мысе Робертсона провизию, которой одному человеку должно хватить больше чем на год. При этом я просил туземцев предпринять все возможные усилия, чтобы найти Вергоева. Если же он придет когда-нибудь в их поселения, они должны позаботиться о нем, как обо мне самом, а я, вернувшись сюда следующим летом, вознагражу их так щедро, что они даже представить себе не могут.

Вернувшись к Красной скале, я сообщил миссис Пири печальную новость о результатах наших поисков, затем завершил, с тяжелым сердцем, упаковку вещей и отправил их на борт судна. Погода, бывшая за все время поисков Вергоева в высшей степени неприятной – снег шел каждую ночь, – переменилась и подарила нам два прекрасных дня. Теплота и свет на берегу, у Красной скалы, казались нам едва ли не тропическими. Было много интересного, но меня ничто не радовало. Миссис Пири раздала домашнюю утварь восхищенным ее щедростью женщинам поселения, а затем мужчины и женщины выстроились на берегу, и я отдал им все, что не брал с собой, вместе с бесценным богатством, присланным экспедицией из Филадельфии: дерево, ножи, железные котлы и прочие вещи, которые для эскимосов являются настоящими сокровищами.

Миссис Пири и я вышли из маленькой комнаты и сказали «прощай» нашему первому гренландскому жилищу. Двумя часами позже винт «Коршуна», как и год назад, вывел корабль из бухты Мак-Кормика, однако теперь на берегу оставались только коренные обитатели страны.

Через несколько дней, прошедших без каких-либо происшествий, была сделана первая остановка – у ископаемых пластов Атанекердлюка на Вайгатте. Был прекрасный теплый день, и геологи, члены экспедиции профессора Гейльприна, проводили раскопки, а мы с миссис Пири бродили, словно выпускники школы, по теплым холмам и покрытым травой и мхом оврагам.