Васко Гама - Путешествие в Индию

Так прошел день. Спустился вечер. Базар затих, хотя на площади виднелись запоздалые торговцы, тянулись крестьянские арбы, запряженные буйволами, да мальчишки с корзинами ловко подбирали в пыли солому и помет.

Диаш решил ночью пробраться к командиру и сообщить ему, как обстоят дела на базаре в Каликуте. Он взял с собой двух солдат и Монсаида, хотя вначале мавр пытался уклониться от опасной прогулки.

…Стемнело. Сразу без сумерек спустилась тропическая ночь. Диего Диаш с товарищами, чтобы не пересекать залитую луной базарную площадь, выскользнули через маленькую дверцу в заросший травой переулок и зашагали по улочкам тихого города, стараясь реже попадать на освещенные луной места.

– Большие ворота закрыты, – прошептал Монсаид, – но я знаю проход у реки.

Скоро луна скрылась. Прошел недолгий теплый дождь.

Ночью жизнь восточного города не замирала. Иногда, проходя переулками, португальцы слышали звяканье цимбал, нежную жалобу лютни, голос певицы.

– Молодые люди гуляют, – говорил Монсаид. Из-за высоких оград раздавалось фырканье и сопенье буйволов; где-то скрипело колесо, стучал станок ткача, позвякивали молоточки ювелиров. С плоских крыш доносился чей-то приглушенный спор и тонкий писк ребенка. Издали долетало цоканье копыт. За рекой выли шакалы. Вдруг крик потряс воздух, на другом конце города ему ответил такой же крик.

– Что это? – с тревогой воскликнули португальцы, хватаясь за мечи.

– Это муэдзин. Он славит Аллаха. Не тревожьтесь, – успокоил Монсаид.

Португальцы подошли к темным стенам и, следуя за Монсаидом, свернули в сторону и начали пробираться между заросшими колючками развалинами. Дождь перестал лить, и снова светила луна.

Монсаид остановился, точно вспомнил что-то, потом быстро пошел вперед и исчез в тени кустов. Португальцы поспешили за ним, задевая головами за ветки и листья.

– Вот и вышли из города, – раздался голос Монсаида. Мавр стоял на ярко освещенной луной площадке. Сзади высились стены. Впереди шумела, впадая в море, река. В рыбачьей слободке на берегу реки у Монсаида были знакомые. Он рассчитывал раздобыть там лодку. Но мавр плохо знал дорогу, а спрашивать боялся. Два часа блуждали они по извилистым, покрытым рыбьими головами и чешуей улочкам слободки, спотыкаясь о поплавки, перешагивая через старые лодки, пока, наконец, Монсаид не добрался до нужного ему дома. Он осторожно постучал и приглушенным голосом начал торговаться с рыбаком.

Через полчаса узкая парусная лодка выскользнула в море и поспешила к кораблям.

Несмотря на поздний час, Васко да Гама тотчас же принял прибывших. Он выслушал обстоятельный доклад Диаша о неудачной торговле, об интригах и издевательствах моплахов.

– Ничего, друзья мои, – сказал по-португальски командир, чтобы Монсаид, говоривший по-кастильски, не понял его. – Пока мы слабы, мы должны все это терпеть и запоминать. Но будет день, мы вернемся сюда с могучим флотом, и тогда – горе мусульманам. За все обиды мы заплатим им сторицей. А теперь надо просить у Заморина защиты от моплахов.

Утром сочинили новое письмо, и Монсаид опять повез его в город. К вечеру пришел ответ. Повелитель Каликута сообщил, что он приказал поставить у лавки стражу и велел ей, чтобы она держала моплахов на почтительном расстоянии. Далее он писал, что продаст португальцам пряности с собственных складов и примет в обмен португальские товары. Несомненно, на это решение Заморина повлияли уговоры индусских купцов, всеми силами стремившихся причинить ущерб своим соперникам-моплахам.

– Не будьте слишком придирчивы, – наставлял Васко да Гама Диаша и его товарищей. – Помните, выгода от этой торговли будет и так большая, не гонитесь за мелкой прибылью. Уступайте, делайте индусам – чиновникам Заморина – подарки, не придирайтесь, если вам будут приносить непервосортный товар, и не торгуйтесь слишком.

Васко да Гама позволил своей команде посещать берег. Капитаны кораблей отпускали матросов посменно, причем Васко да Гама строжайше запретил морякам разлучаться. Он опасался, что моплахи будут выслеживать и убивать одиноких португальцев.

У берега дежурили стоявшие на якорях португальские шлюпки. Под камзолами у моряков были одеты кольчуги, вдоль бортов лежали пики, а под скамьями мечи. Васко да Гама приказал, чтобы дежурившие в лодках солдаты каждую минуту были готовы прийти на помощь своим товарищам на берегу.

Моряки выносили на продажу одежду и безделушки, чтобы на эти деньги купить хотя бы горсть пряностей. Немногие из них знали, почем продаются пряности в Европе, скупали их больше для того, чтобы было чем подкрепить по возвращении в Португалию рассказы о славном плавании в Индию.

Но Индия разочаровала матросов. На родине они наслышались рассказов об Индии – стране, где золото можно собирать лопатами, а пряности растут в таком же изобилии, как желуди в португальских лесах.

На деле же оказалось не так. Пряности в Каликуте находились в руках крупных торговцев. У мелких купцов покупать перец, имбирь и гвоздику можно было только горстями. Более того, португальцам приходилось продавать свою одежду за бесценок – за рубашку, стоившую в Португалии триста рейс, в Каликуте давали лишь тридцать рейс. Матросы проклинали «жадных индусов», но приходилось соглашаться. Ни у кого не было с собой золота и серебра. Полученное вперед жалованье они прокутили еще до отплытия или оставили семьям в Португалии.

Бродя по городу, матросы видели настоящую Индию – Индию жалких хибарок и шалашей, Индию измученных крестьян, Индию голода и нужды. За моряками толпами ходили нищие. Дети бежали вокруг и просили еды.

На корабли каждый день приезжали с берега гости и торговцы. Васко да Гама, чтобы расположить к себе население, приказал кормить всех, прибывавших на корабли.

Когда весть о том, что чужестранцы кормят бесплатно, разнеслась среди бедного населения, на кораблях нельзя было отбиться от голодных посетителей. Гостеприимство было слишком разорительным, но Васко да Гама считал, что необходимо добиться дружественных отношений с туземцами, а для этого следует поступиться всеми другими соображениями.

Теперь торговля в лавке пошла по-другому. У дверей вместо португальских часовых встали наиры. Был издан приказ, запрещавший моплахам подходить к лавке.

В лавку пришел главный казначей Заморина, проверил португальские весы и приказал нести пряности. Целый день носильщики тащили мешки перца. Два дня вешали перец, причем писец Алваро да Брага и казначей Заморина вели отдельный счет. После этого перец ссыпали в закрома.