Дмитрий Губин - Вне России

2. Если есть преступление, то должна быть и жертва – где она? Если потерпевшим является наркоман, то означает ли это, что человек не вправе распоряжаться собственной жизнью? И как может потерпевший быть одновременно преступником?

3. Почему разговоры о наркотиках приравнивают пропаганде наркотиков? Общество не вправе обсуждать способ своего функционирования? Джордж Сорос тратит миллионы на борьбу за легализацию легких наркотиков в США, не будучи ни наркоманом, ни наркодилером – мы что, не имеем права знать его точки зрения?

4. Сегодня бравирование марихуаной – популярный протест против официального госустройства. Он так же естествен, как детский мат, за которым нет испорченности, а лишь желание определить границы дозволенного. Право на протест породило рэп, рейв, граффити и до сих пор питает лимоновскую НБП. Клапан в котле – это теперь вещь лишняя?

5. Антинаркотическая пропаганда в России строится по схеме такой примерно угрозы: будешь заниматься онанизмом – волосы на ладонях вырастут. А поскольку волосы не растут, объект делает вывод, что его дурят. Психоактивные вещества различны по типу и последствиям воздействия, из которых исключать положительное – крайне глупо: иначе б мы не пили утром психоактивное кофе, а в Новый год – психоактивное шампанское. И впаривать, что затяжка «травкой» приводит к зависимости, ломке и смерти – значит убеждать молодых, что чиновники – вруны. И что дурить их (посредством «дури») – дело чести. Но почему-то качественное научное исследование по марихуане, вышедшее в издательстве «Контркультура», привело к обыскам в издательстве, а издатель Илья Кормильцев, поэт и переводчик Уэлша и Поланика должен был уйти чуть не в подполье.

6. В нежном возрасте отказ от общего действия в своей компании в равносилен самоубийству. Сверстники бренчат на гитарах – и ты бренчишь, катаются на роликах – и ты катаешься, пускают шприц по кругу – ты пускаешь. Американский парень Ди Снайдерс в знаменитом «Курсе выживания подростка» тьму страниц отвел умению говорить «нет», не теряя лица. Сколько книг уровня Ди Снайдерса вышло благодаря Госнаркоконтролю? А если ни одной, то, может, не надо в посудную лавку при таких-то габаритах?

Продолжать список можно долго, хотя во главе Госнаркоконтроля, верю, стоят честнейшие люди, примерные главы семейств, готовые жизнь отдать за детей, и биться с этими милыми людьми – не супостатам в лицо плевать.

Однако искренность намерений никого и никогда не извиняла.

Мы живем в стране, где запрещенные препараты хотя бы раз в жизни пробовала добрая треть, а то и половина жителей больших городов, причем в большинстве – группой лиц и по предварительному сговору.

А в обществе, где все население нарушает закон, может существовать только выборочное правоприменение с целями, далекими от общественного блага. И я не очень понимаю отваги работников упомянутого ведомства, у которых наверняка есть и враги, и дети. Они что, не знают, что нажим через детей на родителей – самый сильный?

Сорос ведь убеждает легализовать легкие наркотики не в силу эмоций, а в силу расчета: с его точки зрения, вред от них меньше вреда от борьбы с ними. Я не знаю, насколько он прав. Но знаю, прошу прощения за банальность, что в Нидерландах легкие наркотики легализованы, а экономика этой страны краха не потерпела, население не выродилось и преступность не увеличилась. Зато у нас любая дискуссия о допустимости или запрете, легальности или нелегальности широко употребляемых веществ объявляется антиобщественной и преступной.

В то время как именно такая дискуссия сейчас нужна. Именно потому, что в нашу жизнь вошли новые вещества. Именно потому, что они оставили след (Пелевин, Ширянов, Болмат, Спектр – и это только в книгах). Именно потому, что этот след не стереть. Именно потому, что мы плохо разбираемся в структуре, механизмах воздействия, возможных последствиях и последствиях борьбы с последствиями.

Я говорю о наркомании не как девушка, начитавшаяся романтических книжек про жизнь дна – но, надеюсь, и не как бабушка, которая видит за каждым кустом насильника. Среди близких мне людей есть наркоманы – и один из них однажды чуть не умер у меня на глазах, а другой умер. Я знаю, каково отчаяние матерей, чьи дети не могут слезть с иглы – хотя знаю, что вину они должны делить минимум надвое. Я знаю, что подсевшие на героин регионы – это не чья-то выдумка. Да, и я знаю, что от целого ряда синтетических наркотиков действительно возникает мгновенное привыкание, а их применение действительно ведет к уничтожению организма.

Однако я знаю и то, что каждое общество психоактивные вещества применяет, и что способ приема зависит от традиций, привычек, культуры, и только потом от репрессий. В конце концов, СССР был страной тупого ужирания водкой, и там выли от ужаса жены и спускался последний скарб, и разлетались в клочья печени и судьбы, и были борьба и принудительное лечение.

А сегодня миддл-класс водку принимает все больше в малых дозах как аперитив, сочетает цвет вина с типом пищи и на вызовы времени отвечает увеличением потребления соков и минеральной воды.

И все это без создания Главаперитивконтроля, без конфискаций Венички Ерофеева и без налетов на рестораны. Хотя Горбачев было и пытался.

То есть шанс у нас, все-таки, есть.

В Лондоне, между прочим, телефоны с изображением канабиса теперь тоже не гвоздь сезона, хотя пару лет назад были хитом. Сегодня в чести черепа, кресты и прочая суровая готика.

Протестуют, понимаешь, против сытого истеблишмента.

2005 Comment

В подготовительных материалах к статье, опубликованной в «Известиях», у меня сохранились вопросы и ответы из газеты The Evening Standard от 26 мая 2004, цитирую:

«– Что говорит закон о марихуане?

– Марихуана относится к наркотикам класса С. Ее хранение и продажа нелегальны. Максимальный срок за хранение – 2 года, за торговлю – до 14 лет.

– Меня могут арестовать за то, что при мне есть марихуана?

– У полиции есть это право. Но служебная инструкция такова, что в большинстве случаев полицейские лишь конфискуют марихуану и выносят предупреждение. Полицейские должны задерживать только тех, кто делает это неоднократно или тех, кто курит марихуану в общественных местах, нарушает порядок или делает это возле детских учреждений.

– Я могу выкурить косяк на улице?

– Нет. Могут арестовать – особенно если это возле школы.

– Какое наказание можно получить?

– Большинство отделывается предупреждением – хотя попасть на два года в тюрьму тоже возможно. Самым распространенным наказанием является штраф, но это целиком зависит от судьи.