Дмитрий Губин - Вне России

Потребление спиртных напитков на этой шкале занимает промежуточное положение между о– и разочарованием. С одной стороны, бутылку приличного аргентинского шираза можно купить за 4–5 фунтов (210–260 рублей): это цена двух поездок в метро. С другой стороны, за 29 фунтов можно взять билет на поезд EuroStar, выйти через 2,5 часа в Париже и покупать там французский syrah в полтора раза дешевле.

Но даже в таких широких границах описать Лондон под градусом – значит чересчур их сузить. Дело в том, что Лондон – не город. Это объединение нескольких сотен деревень. На завалинках которых звучат ежедневно 300 языков (Всемирная Служба Би-Би-Си вещает лишь на 43, к сожалению). И можно всю жизнь прожить в еврейской общине в Гордерз Грин, или в японской – в Эктоне, и даже не догадаться о существовании в Лондоне англичан, эля «Лондон прайд» и скотча с содовой.

Английское «pub» нужно переводить на русский не как «пивная», а как «паб». В пабах, конечно, пьют пиво (вплоть до «Балтики № 3» в Globe на Бейкер-стрит, напротив памятника Холмсу – хотя обычно налегают на дешевый и, на мой вкус, отвратительный лагер, lager), но также пьют сидр, виски, скотч-соду, вино. Еще в пабах едят простецкую еду – бургеры, мясной пудинг или фиш-энд-чипс, рыбу в кляре с фритами (я такую отказывался есть еще в пионерлагере – правда, та была не с жареной картошкой, а с пюре). Расплачиваются вперед и у стойки – в отличие от ресторанов. Однако, на сторонний взгляд, в пабы ходят, чтобы в дыме, оре и гаме что-то нечленораздельное выкрикивать в ухо соседу.

Дело в том, что пабы – это центры общения. Сюда заходят с газетами, с собаками, с бельем из прачечной – примерно как в СССР мальчишка после школы спускался во двор. В своем пабе встретишь знакомого зеленщика-малайца, риелтора-венгра, примешь на грудь и обсудишь успехи Chelsea и менеджерский талант этого, как его, Abrámovich (в фамилии Романа Абрамовича англичане делают ударение на первом слоге).

Пабы узнаваемы по темно-зеленому, вишневому или дубовому цвету наружных стен. Как и приличные церкви, обыкновенно они находятся на перекрестках. Залов несколько, а в каком-нибудь древнем заведении (кухня – жуткая, пиво – мерзкое, цены – адовы, но древность – настоящая) вроде журналистского YOOC (Yo Olde Cheshire Cheese) на Флит-стрит, и вообще заблудиться можно. Неподалеку от YOCC есть паб Old Bank of England, переделанный из настоящего банка, а в городке Фолкстоун – из церкви. Перед туалетами там приколочены подставки для псалмов (hymns), на которых с редким цинизмом написано «Hyms» и «Hyrs» («Евонный» и «Ейный»).

Из паба в паб переходя, тусуется народ. Это называется pub crawling, ползанье по пабам, которому наступает конец в одиннадцать вечера. После чего в пабах Соединенного Королевства штуцеры свинчивают. Принятие закона, позволяющего местному самоуправлению давать лицензию на 24-часовое обслуживание, который год маринуется в парламенте.

В любом, самом задрипанном пабе обязательно будут продавать вино. Спрос на него постоянен. Вот почему в Лондоне на 7 миллионов населения приходится не только 5700 пабов, но и 2000 винных баров.

Так было отнюдь не всегда. Только в 80-х в этом городе теплого эля, вина по имени «просто вино» и еды по фамилии «набить брюхо», стали вкладывать деньги в копии знаменитых американских ресторанов и баров. С вином случился реальный прогресс, в отличие от еды: она либо дорога, либо отвратительна, а в большинстве случаев – и то, и другое.

Там, где тусуются белые и синие воротнички – в Сити, в Холборне – баров теперь больше, чем пабов. Во всяком случае, на Кингзвэй, по которой спешат из метро к Буш-хаусу мои коллеги с BBC World Service, нет ни одного паба. А винных баров – с десяток.

Разливают обычно Новый Свет (3–5 фунтов за бокал), французское же подают бутылками. Завсегдатаи бурчат, что во Франции земля лишилась сил, истончилась, и лоза не дает той мясистой, полнокровной округлости, как раньше. В таком случае, уход от выбора – это коктейль. Например, «черный бархат»: смесь «Гиннеса» с шампанским.

Шампанское – вообще отдельная тема. Серебряное ведро с бутылкой может стоять в ногах 18-летних джентльменов, играющих в крикет; те же ведра, как жертвенные ковчеги Мамоны, метят в конце дня столики деловых кварталов. А когда у рабочих девушек Ист-Энда, героинь сериала Eastenders, случаются разбитые сердца, они надуваются шампанским прямо с утра.

Что до меня, я предпочитаю после работы красное house wine. Окажетесь вечером в Ковент-Гардене – забегите в ресторан Sarastro, что на Druru Lane, 126, в паре метров от одноименного театра, где Гамлета играл еще Гаррик. Изнутри заведение напоминает освежитель для воздуха в форме короны, который провинциальные водители устанавливают в «Жигулях»: килотонны золота, бархата и парчи. Что неподготовленного человека, понятно, пугает. Однако заходите смело: бокал вина стоит 3 фунта, овощные закуски идут бесплатным приложением, половина персонала – русские студентки, а по понедельникам и воскресеньям вечером поют молодые оперные таланты.

Лет восемь назад в Лондоне по воскресеньям спиртное продавалось лишь упаковками и коробками, и английское воскресенье по скуке спорило с еврейской субботой. Сегодня почти как в Москве: в любой лавчонке найдешь почти что Шато-Латур. Однако привереде таких мест лучше избегать: говорящий с диким акцентом черноусый продавец наверняка всучит бутылку сомнительных качеств, но несомненной цены.

Если нужно вино для обеда – идите в проверенные сетевые супермаркеты: Tesco, Sainsbury, Marks & Spencer. В последнем вообще ничего, кроме вина, покупать нельзя: одежда вдохновит лишь ветеранов битвы при Ватерлоо, а продовольственный отдел, предмет британской гордости, в России был бы закрыт объединенными усилиями СЭС, КПРФ и общества потребителей за геноцид и вредительство. Однако винный прилавок на удивление приличен и радуется постоянными скидками и promotions.

В поисках бутылки поинтереснее имеет смысл заглянуть в специализированные магазины: что во французскую сеть Nicolas (25 отделений в Лондоне), что в Oddbins («Такое всякое»: отделений – как у нас киосков «Союзпечати»). Это типичные магазины миддл-класса, в которых класс отдает 6–7 фунтов за покупку. В некоторых отделениях Oddbins есть отдел fine wines: там найдется и Мутон-Ротшильд по цене 250 фунтов за полуторалитровую бутылку-«магнум», и продавцы уверяют, что это дешевле, чем во Франции.

Но буде приспичило купить действительно дорогое вино – отправляйтесь либо в Сохо, либо в Сент-Джеймс, либо в Кенсингтон. В первом районе предложение определяется утонченностью вкуса геев, во втором – джентльменов (хотя одно другого не исключает, как и не исключает другое первого). Третий район зовут «Маленькой Москвой»: здесь максимальный шанс столкнуться с Абрамовичем или Березовским.