Нильс Адольф Эрик Норденшельд - Плавание на «Веге»

К сожалению, подробности о многих из этих путешествий теперь совершенно забыты, и если мы или кто-либо другой и соберет скудные сведения, то основа их всегда – какие-нибудь выдающиеся несчастные случаи, судебные тяжбы или другие обстоятельства, требовавшие вмешательства властей.

Так произошло со знаменитейшим из путешественников, казаком Дежневым, некоторые подробности о путешествии которого стали известны потому, что произошла тяжба между Дежневым и одним из его товарищей о правах на открытие моржового лежбища у восточных берегов Камчатки. Это путешествие было настоящим путешествием с целями открытий и удостоилось одобрения правительства частью за поиски нескольких больших островов в Ледовитом море, относительно которых было много толков среди зверобоев и туземцев, частью за наложение русскими дани на население еще неизвестных местностей на северо-востоке.

Дежнев [21] Норденшельд, как и большинство других авторов, касавшихся плавания в 1648 году через Берингов пролив, считает Дежнева начальником экспедиции. На самом деле начальником был Федот Алексеев, к экспедиции которого, по просьбе Алексеева, Дежнев был прикомандирован как представитель власти для сбора ясака. (Прим. ред.) отправился из Колымы 1 июля 1648 года в качестве командира одного из семи [22] Ошибка, часто встречающаяся в описаниях плавания этой экспедиции. На самом деле в состав экспедиции входило шесть кочей. (Прим. ред.) кочей, [23] Довольно широкое, в 3,5 метра длины плоскодонное судно без киля. Обычно приводилось в движение веслами. Только при попутном ветре ставились паруса (Wrangels Reise, стр. 4). (Прим. автора) участвовавших в экспедиции. Команда состояла из тридцати человек. Относительно четырех судов не сохранилось никаких сведений. Некоторые писатели предполагают, что они очень скоро повернули обратно или погибли. Три судна под командой казаков Дежнева и Анкудинова и охотника на пушного зверя Холмогорцева [24] Фамилия его была не Холмогорцев, а Алексеев. Это был начальник экспедиции Федот Алексеев, родом из Холмогор. (Прим. ред.) благополучно дошли до Чукотского Носа, как кажется, по свободным от льдов водам. Тут судно Анкудинова потерпело крушение, во время которого команда все же спаслась и разместилась на остальных двух судах, затем скоро разлучившихся. Дежнев продолжал плавание вдоль Чукотского полуострова до Анадыря, к которому подошел в октябре. Предполагают, что Анкудинов дошел до устья реки Камчатки, где обосновался на берегу среди туземцев, и в конце концов умер от цинги.

В следующем году (1649) предпринял новое плавание Стадухин. Он вышел из Колымы, шел семь суток к востоку по свободному от льда морю и, насколько можно судить по отрывочным рассказам, приблизился к Чукотскому Носу. [25] Под Чукотским Носом здесь следует понимать мыс Шелагский. (Прим. ред.) Что Дежнев составил себе вполне определенное представление об условиях мореплавания, видно из того, что он в Анадыре собирал лес для постройки нового судна. С этим судном он хотел послать в Якутск меха, которые получил в дань от туземцев. Легко объяснимый недостаток в строительном материале для нового судна заставил его отказаться от этого намерения, причем Дежнев отмечает, что море вокруг Чукотского Носа свободно от льда не каждый год.

После основания в 1644 году Михаилом Стадухиным Нижнеколымска из сибирских рек было совершено много путешествий к северу.

Вызвали их ходившие среди туземцев побережья слухи об огромных населенных островах в Сибирском ледовитом море, богатых лесом, мехами, моржовыми бивнями и мамонтовой костью. Эти слухи часто оспаривались, но народ и охотники усердно поддерживали их, и слухи в конце концов привели к открытию Новосибирских островов, острова Врангеля и части Северной Америки, лежащей на восток от Берингова пролива.

Все попытки проникнуть на север от Сибирских берегов в открытое море оканчивались неудачей по той простой причине, что открытое море с сильными ветрами было не менее опасно для судов, какими пользовались смелые, но плохо снаряженные полярные путешественники, как и море, покрытое плавучими льдами. Ведь тут при кораблекрушении можно было спасаться на льдинах, и людям приходилось только бороться с голодом, снегом, холодом и другими невзгодами, к которым большинство мореплавателей привыкло с детства. В открытом же море плохо построенное, хрупкое судно, законопаченное смесью глины со мхом, легко кренилось и заливалось водой уже при незначительной качке, а при более сильном волнении безнадежно гибло, если не было возможности быстро достигнуть какого-нибудь убежища.

Скоро предпочли отправляться в поиски островов по льду на санях и таким способом открыли в конце концов всю значительную группу островов, названных Новосибирскими. Эти острова часто посещались охотниками, главным образом для собирания мамонтовых бивней, большие количества которых вместе с костями мамонта, носорога, овец, быков и других зверей находят в глинистой и песчаной почве этих островов. Позднее острова эти были нанесены на карту во время экспедиций Геденштрома, снаряженных русским государственным канцлером графом Румянцевым в 1809–1811 годах, а также экспедицией лейтенанта Анжу в 1823 году. [26] Экспедиция Анжу работала на Новосибирских островах в течение трех лет (1821–1823). (Прим. ред.) Экспедиции Геденштрома перебирались на острова на собаках до начала таяния льда, проводили там лето и возвращались осенью, когда море замерзало. Что касается вопроса о судоходности моря, то экспедиции, достигшие таких значительных результатов, должны были бы очень интересоваться наблюдениями над состоянием льдов с суши, однако в кратких сообщениях об экспедициях Геденштрома на стр. 99–119 «Путешествия» Врангеля, единственного доступного мне источника, вопрос этот не затрагивается ни единым словом. [27] Путешествие самого Врангеля, совершенное зимой на санях по льду, как бы ни было интересно в других отношениях, не оставило никаких сведений о состоянии льдов летом и осенью. (Прим. автора) С другой стороны, сведения, касающиеся этого важного для нашей экспедиции вопроса, благодаря стараниям Сибирякова, были получены от местных жителей северной Сибири, занятием которых является собирание мамонтовых клыков на Новосибирских островах. По этим рассказам море между берегами северной Азии и Новосибирскими островами бывает чисто от льда довольно продолжительное время.

Замечательное открытие было сделано в 1811 году спутником Геденштрома, якутским мещанином Санниковым. На западном побережье острова Котельного он нашел остатки кое-как построенного зимнего жилища, по соседству – обломки разбитого судна совершенно другого типа постройки, чем сибирские. Частью по этому, частью по предметам, раскиданным по берегу, Санников пришел к заключению, что остатки найденного жилья принадлежали зверобою с Новой Земли или Шпицбергена, судно которого пригнало к этому острову ветром, и что он со своей командой прожил здесь некоторое время. [28] Это предположение (высказанное не Санниковым, а Геденштромом) едва ли выдерживает критику, тем более что гораздо естественнее принять, что обнаруженные Санниковым остатки зимовья принадлежали сибирским мореходам XVII века, многие из которых были выходцами из Архангельской губернии. М. М. Ермолаев (Труды Совета по изучению производительных сил. Серия якутская, вып. 7, 1932) высказал предположение, что старинное зимовье на Котельном острове принадлежало без вести пропавшей экспедиции Роброва, предпринятой в 1652 году для разведывания земель к северу от Яны. (Прим. ред.) Надпись на могильном кресте вблизи жилища, к сожалению, не была записана.