Эрик Райнерт - Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными

Единственная разница между богатыми странами и Перу с Монголией в том, что последние так и не дошли до стадии, на которой их промышленность стала бы конкурентной на международном уровне. Почему? Есть несколько причин: отчасти дело в том, что они применяли недостаточно динамичный протекционизм (Приложение IV), однако несомненным отрицательным фактором стало стремительное открытие экономики этих стран. Во многих бывших коммунистических странах фирмы обанкротились, не успев наладить систему бухгалтерии, которая помогла бы им оценить их издержки. С течением времени станет очевидно, что шоковая терапия конца истории была безумием.

Как я уже говорил, выбор времени для открытия экономики страны имеет огромное значение. Открывшись слишком поздно, страна рискует серьезно задержаться в развитии, а открывшись слишком рано, может пострадать от деиндустриализации, падения зарплат [218] Но необязательно от падения уровня ВВП на душу населения. См. примечание 2 к этой главе. и роста социальных проблем. То, что множество бедных крестьян становятся неконкурентоспособными по сравнению с субсидируемым сельским хозяйством «первого» мира — это относительно новая, но тревожная тенденция, которая может продолжиться даже после того, как страны «первого» мира снимут экспортные субсидии на продовольственные товары. То, что мексиканские крестьяне неконкурентоспособны по сравнению с американскими производителями маиса и пшеницы, — ключевой фактор, провоцирующий эмиграцию из южной Мексики. В Индии 650 млн крестьян, многие из которых так же неконкурентоспособны, как и их мексиканские коллеги. Неконкурентоспособные мексиканцы могут отправиться на поиск работы в США, но куда мы денем 650 млн индийских крестьян, которых свободная торговля поставит в то же положение?

Беднейшие страны поступаются максимизацией благосостояния граждан ради максимизации международной торговли, к которой приводит сегодняшняя политика. Об этой проблеме в XVII веке писал французский экономист Симон Ленге как о результате политики физиократов. Компромиссное решение о выборе между свободой торговать и свободой «от голода» сегодня необходимо пересмотреть, а не пытаться компенсировать постоянным увеличением финансовой помощи, которое только ухудшает зависимое положение бедных стран.

История показывает, что порочный круг бедности и неразвитости можно разорвать, только если качественно изменить производственную структуру бедной страны. Успешная стратегия включает диверсификацию производства, переход от секторов с убывающей отдачей (традиционного производства сырьевых материалов и сельского хозяйства) к секторам с возрастающей отдачей (технологиям, интенсивной обрабатывающей промышленности и услугам), в результате происходит разделение труда и возникает другой общественный строй. Освободив из плена натуральное сельское хозяйство, такая стратегия поможет создать городской рынок для товаров, что способствует специализации и инновациям, развитию новых технологий, альтернативных секторов трудовой занятости и экономической синергии, которые объединяют национальное государство. Ключ к стабильному развитию — это взаимодействие между секторами с убывающей и возрастающей отдачей в пределах одного рынка труда.

Ничто так не оскорбит экономиста, как назвать его меркантилистом. И это несмотря на то, что самые знаменитые экономисты XX века Джон Мейнард Кейнс и Йозеф Шумпетер защищали как меркантилизм, так и до-Смитову экономическую науку в его контексте. Меркантилистами часто называют тех, кто считает, что определенные виды экономической деятельности активнее способствуют росту экономики и общественного благосостояния, чем другие. Меркантилисты создавали перекос в экономике, чтобы продвигать виды деятельности с возрастающей отдачей. В последнее время, когда вновь зазвучали призывы индустриализовать бедные страны, появились новые возражения против этой идеи: индустриализация приведет к соисканию ренты и непотизму.

В главе IV я утверждал, что получение ренты — это основная движущая сила капитализма. Вопрос только в том, распространяется ли эта рента на все общество — в виде более высоких прибылей и зарплат, а также большего основания для налогообложения. Желательная в теории совершенная конкуренция никак не может сделать производителей богатыми. Сегодня к аргументу о получении ренты добавился аргумент о том, что промышленная политика приводит к непотизму — заработать можно только благодаря связям или знакомству с «правильными» людьми.

Вспомним основные типы экономической деятельности — Шумпетеров и Мальтусов, описанные на табл. 3, и по аналогии с ними выделим два типа непотизма. Возьмем такие примеры:

2005 г. : производитель сахара с Филиппин использует политическое влияние, чтобы затруднить импорт сахара на Филиппины.

2000 г. : мэр Чикаго Ричард Дэйли (игнорируя рекомендации экономистов Чикагского университета) субсидирует и без того богатых инвесторов в сектор высоких технологий при помощи инкубатора.

1950—1960-е гг. : шведский индустриалист Маркус Валленберг использует близкое знакомство с лейбористским министром финансов Гуннаром Стренгом, чтобы заручиться политической поддержкой по развитию шведских компаний «Volvo» и «Electrolux».

1877 г. : производители стали в Соединенных Штатах используют политический вес, чтобы ввести 100 %-й налог на импорт стальных рельс [219] Тариф можно рассчитать на основании Taussig Frank . The Tariff History of the United States. New York, 1897. P. 222. .

1485 г. : владельцы шерстяных мануфактур используют связи с королем Генрихом VII, чтобы убедить его дать им субсидии и ввести налог на экспорт необработанной шерсти, который увеличит цены на сырье для их конкурентов с континента. Тем самым они медленно душат всех остальных производителей шерсти, например флорентийских.

Это примеры коррумпированного капитализма и получения ренты, которых не выносит стандартная экономическая теория. Однако между первым примером и остальными есть ключевое различие. Филиппинский коррупционер, в отличие от остальных, добивается субсидий сырьевого товара с убывающей отдачей, который конкурирует на мировом рынке в отрасли, где действует совершенная конкуренция. Иными словами, он практикует непотизм Мальтусова типа, который ведет его страну по пути убывающей отдачи (несмотря на технологический прогресс, который этому препятствует) от такой деятельности, в которой технологический прогресс бессилен поднять реальные зарплаты. Все остальные случаи непотизма Шумпетерова типа; они приводят к тому, что Шумпетер назвал исторически возрастающей отдачей (к сочетанию возрастающей отдачи и быстрого технологического прогресса). Если мы свяжем эти соображения с новой теорией торговли, то увидим, что перекос, который создает в экономике непотизм, по Шумпетеру, приводит к совсем иным результатам, чем непотизм филиппинца из первого примера.