Омар Суфи - Светлое будущее

— А! Давай не начинай… У нас Нжде — герой…

— Вот именно… были и азербайджанцы в составе немецких отрядов, но мы их не героизируем и памятники им не ставим.

— Какие немцы? Нжде воевал против турок… И он — наш герой!

— Ладно, ребята, — вмешался Гела. — Не надо здесь и сейчас разборки устраивать. Понятно, что у вас разные взгляды на исторические события. Пойдёмте… ну выпьем вина хорошего. Вон там у барной стойки я заприметил хорошую бутылку итальянского вина…

— Спасибо, — сухо сказал Руфат. — Я иду в номер. Устал.

Руфат направился к лифту, чтобы подняться к себе в номер. Но тут его остановил кто-то и обратился на английском. Руфат понял только имя незнакомца — Лех, и что он из Польши. Это был мужчина уже в солидном возрасте, лет шестидесяти пяти.

Руфат улыбнулся и сказал на английском, что плохо говорит:

— I speak badly…

— А! Ничего, — ответил Лех на хорошем русском. — Я говорю на русском языке. Хотел поблагодарить вас за интересное выступление.

— Спасибо, приятно слышать… Но, честно, многие не поняли…

— А мне понравился ваш стиль. Вы говорили про грядущую войну, как будто она уже произошла… Это отличный ход… Помните, во время холодной войны мы все обсуждали возможную ядерную катастрофу. Как-то всё это абстрактно звучало. Но потом произошёл Чернобыль. И мы поняли, каким может быть ядерный удар — он сметёт всё живое на земле.

Руфат растерянно кивнул. Что здесь происходит? Это что — игра на данном мероприятии?

— Послушайте, — обратился он к Леху. — Я говорил про всем известные факты — о Второй мировой войне, о немцах…

Лех вздохнул:

— Ну я понял… Немцы сыграли ключевую роль в разжигании Первой мировой войны…

— О да! Это было. Теперь о Второй мировой войне! В 1939—1945 годах!!! — уже вскричал Руфат. Пара людей посмотрели на него. Он уже тихим голосом сказал:

— Было много событий… Катынь, к примеру… Советское руководство сотворило это страшное преступление!

— Катынь? — спросил сконфуженный Лех. — Русские и немцы сотворили против поляков много преступлений…

— Вот именно, — продолжал уже нервно говорить Руфат. — Это не футурология… Это всё было. Но мой главный тезис, что мы должны постараться отражать историю правдиво и вместе с тем не вызывать негативных эмоций против народов… Скажем, против немцев или русских… Поверьте, я принадлежу к поколению, которое видело Чёрный январь в Баку в 1990 году, когда советские войска расстреляли сотни мирных жителей… И у вас в Польше были события в восьмидесятых годах, не так ли?

Лех утвердительно кивнул:

— Да, да… Я старше вас и всё это, конечно, хорошо помню…

— уф, — успокоился Руфат.

— Теперь о грядущей Второй мировой войне, — медленно произнес Лех и тут замолчал, увидев вытянутое от удивления лицо Руфата. — Ладно, пан… Исмайлов, кажется, так вас зовут. Вам хорошего отдыха… Может, увидимся ещё…

— Приезжайте в Баку, — сказал Руфат растерянным голосом. — В Баку польские архитекторы оставили значительный след… Красивые здания, дома, особняки…

— Я слышал, — улыбнулся Лех. — Как-нибудь, бог даст, приеду.

Руфат, несколько подавленный от неудачного выступления и раздражённый в силу непонимания со стороны коллег, поднялся к себе в номер. Да, никогда он так себя не чувствовал скверно. Чем так задело его выступление о Второй мировой войне? Он понимал, что организаторами конференции были немцы, и это могло сыграть какую-то роль. Например, модератор не желал касаться этой темы. Вместе с тем, в Германии всегда открыто обсуждали последствия нацизма. Что он сказал здесь необычного?

Погоди! Руфат упал в кресло. Его друзья тоже были сконфужены. Они говорили о Второй мировой войне как о какой-то гипотетической? Так говорят о Третьей мировой войне.

Руфат спустился вниз в приёмную гостиницы. Он решил прогуляться и немного развеяться. Внизу была та вчерашняя симпатичная полячка. Она вновь мило улыбнулась. Руфат подошёл к ней и решил спросить:

— Я хотел бы выйти в город, посмотреть памятники…

Девушка достала карту города.

— Пан, у нас в городе очень много исторических памятников.

— Да, я знаю… Меня особенно интересуют памятники, относящиеся ко Второй мировой войне.

Девушка вновь мило улыбнулась:

— У нас войны не было…

— Да, я знаю, что в городе не было разрушений во время войны… но я именно про памятники… например, здесь было еврейское гетто во время войны. Как туда пройти?

— Извините, пан, я, может, не совсем хорошо говорю по-русски… Я не понимаю вас.

«Ага, — подумал Руфат. — Здесь в Польше уже даже запрещено упоминать не только о концлагерях, но даже о гетто… Может, даже о войне… Хотя поляки сильно пострадали от войны. Про свои беды всегда всё пишут. Про других невыгодно говорить».

Руфат вышел из гостиницы и решил немного пройтись пешком. Однако немного моросило, и уже через некоторое время Руфат вынужден был вернуться. Он поднялся к себе в номер. Чувствовал себе он скверно и как-то неспокойно. Все эти вопросы о Второй мировой войне его доконали. И тут он решил позвонить по WhatsApp своему знакомому исследователю из России, Равилю Нигматуллину, татарину по национальности. Равиль был специалистом по Второй мировой войне, и его дедушка провоевал все четыре года с 1941 года до победы в сорок пятом.

— Я в Кракове, — сообщил Руфат. — Чем ты занимаешься сейчас? Как идут твои исследования? Ты мне говорил, что работаешь над очередной книгой по Отечественной войне. Ну как?

— Рад слышать тебя. У меня неприятности в институте… Мне пришлось покинуть… Да ну их, идиотов в институте… Я уезжаю из Москвы… Бросаю науку… Меня друг пригласил работать в правительство Татарстана.

— — Жаль, мне это неприятно слышать. Что станет с твоими исследованиями об Отечественной?

— На фиг это никому не нужно! Отечественная! Прошло уже больше двухсот лет… Наполеон, Кутузов… Все пошли вон!

Руфат вновь, уже в который раз сегодня, был в растерянности. Он немного поговорил и дал отбой. Опять разболелась сильно голова. Господи! Надо было купить в городе таблетки от головной боли. Теперь уже, наверно, всё закрыто.

Тут Руфат вспомнил, что таблетки вчера оказались эффективны. Он спустился вниз и в фойе обнаружил того молодого парня, который был на дежурстве вчера. Видно, в определённое время вечером он сменяет ту красивую полячку. Руфат подошёл и, улыбаясь, попросил на ломаном английском лекарства от головной боли. Молодой парень уже без колебания потянулся вниз и вытащил коробку. Когда тот хотел оторвать от конвалюты две таблетки, Руфат остановил его и жестом указал на всю коробку. Бог знает, может опять разболится голова. Заплатив, он поднялся в номер, выпил лекарство и уже через несколько минут уснул.