Берды Кербабаев - Айсолтан из страны белого золота

— Пошел бы ты лучше, Потды, проведал, как там графинчики-бутылочки на столах поживают, — они, небось, соскучились по тебе.

И Потды видит, что, пожалуй, и вправду лучше последовать ее совету.

Стол во дворе, уставленный фруктами и винами, накрыт на сто пятьдесят человек. Остальные гости разместились на кошмах и коврах на веранде и в тени тутовника. В больших котлах варится мясо, и дым ог очагов смешивается с густыми клубами пара, поднимающегося над котлами. В углу веранды бахши уже настраивают свои гиджаки и дутары. Пожилые женщины, встречая гостей, осыпают их, по обычаю, мелким печеньем — пишме — и леденцами.

Гости садятся за стол. Внимание Аннака привлекает несколько необычный предмет: на веранде прибит ковер, а на ковре — увядший куст хлопчатника с пожелтевшими листьями и высохшими коробочками. Наклонясь к сидящему рядом Чары, Аннак спрашивает его громким шопотом:

— Друг, как ты полагаешь, что это означает?

Но Чары недоуменно пожимает плечами. Он и сам уже заметил этот хлопчатник, но может только строить различные догадки. Выждав, пока рассядутся гости и утихнет шум, Аннак встает. Указывая на хлопчатник, он говорит:

— Товарищи! Здесь кроется какая-то тайна. Я прошу хозяев разъяснить гостям: почему они повесили у себя на веранде эти высохшие ветки?

Маленькая Майса радостно хлопает в ладоши. Айсолтан и Бегенч, которые сидят рядом во главе стола, улыбаются, переглядываются, но молчат.

— Похоже, что хозяева сами не раскрыли еще этой тайны, — решает Аннак. — Ну что ж, тогда спросим Потды, уж он-то не может не знать.

Но на этот раз и Потды приходится признать свое поражение: тайна этого хлопчатника неведома даже ему. Потды говорит:

— Известно, что даже у Кемине раз в жизни был такой случай, когда он не сумел ответить одной женщине на вопрос. Я думал, что от меня в колхозе не может быть тайн. Такой уж у нас заведен порядок, что ни одна курица не прокудахчет без моего ведома. А тут — чего не знаю, того не знаю. Но думается мне, что это какая-нибудь древняя стариковская примета, — верно, это дело рук Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже.

Но и Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже только покачали головой.

— А я знаю, я знаю! — неожиданно кричит маленькая Майса, вскакивая с места. — Этот куст принес Бегенч, когда… — но тут Майса видит, что Бегенч грозит ей пальцем, и умолкает.

— Говори, Майса, говори! — кричат гости. — Ребятишки всегда все знают! Говори, Майса!

Но маленькая Майса только передергивает тоненькими плечиками:

— Да я сказала — Бегенч принес… А больше ничего не знаю.

Вся эта таинственность совсем не по нутру Аниаку. Он говорит, обращаясь к одному из колхозников:

— Да сними ты этот хлопчатник, ну его… От дела отвлекает.

Но тут поднимается Айсолтан.

— Нет! Не трогайте! — восклицает она. — Я сейчас открою вам эту тайну, друзья. Как вы сами не понимаете? Ведь это же хлопок! Хлопок — драгоценное сокровище нашей республики! Хлопок — залог нашей счастливой жизни. Хлопок сделал наши имена известными всему Советскому Союзу. Хлопок… — Айсолтан на секунду умолкает, опускает глаза, говорит тихо, так что эти слова слышат только те, кто близко сидят от нее за столом. — Хлопок соединил Бегенча и Айсолтан. Вот почему, — снова звонко говорит она, — мы с Бегенчем повесили его здесь, как залог нашего счастья, как лучшее, самое дорогое украшение нашего тоя!

Под одобрительные возгласы и дружные рукоплескания гостей Айсолтан с пылающими щеками садится на место. Приносят блюда с горячим, окутанным облаками пара пловом, большие миски с жирным мясным соусом, ставят их на стол, на ковры и на кошмы. Теперь пора избрать тамаду, и этот вопрос не вызывает разногласий. Тамадой единодушно избирают Потды.

Потды встает. Садясь за стол, он не без сожаления снял свою дорогую каракулевую шапку. Но он и без шапки выглядит представительно в своем новом, шоколадного цвета костюме и веселом, как радуга, галстуке. Потды говорит:

— Благодарю всех собравшихся на этот той за то, что они доверили мне судьбу такой большой, почетной компании. Но теперь держитесь! Вы знаете мой характер. Я человек серьезный, шутить не люблю! Теперь вы в моей власти. Даже сам председатель колхоза, глубокоуважаемый товарищ Аннак, сейчас находится в полном моем распоряжении. Кто возьмет слово без очереди, без моего ведома, будет иметь дело со мной! Кто, меня не спросясь, задумает раньше времени покинуть общество, будет иметь дело со мной! А сейчас я объясню ваши обязанности. Вы пришли на это торжественное собрание, чтобы чествовать наших молодых товарищей Бегенча и Айсолтан, которые вступают в счастливую совместную жизнь. И поэтому всем собравшимся здесь вменяется в обязанность: есть, пить, смеяться и веселиться! А кто не подчинится, будет иметь дело со мной! Итак, наполняйте ваши пиалы и стаканы. Первый тост предоставляется Чары.

Чары встает, поднимает стакан с вином; луч солнца падает на стакан, и вино блестит, как расплавленное золото. Чары, обращается к гостям:

— Товарищи! Сегодня радостный для всех нас день. Только не всякий одинаково может это выразить. Я смотрю сейчас на Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже: быть может, они самые счастливые сегодня. Потому, что они лучше, чем молодые — Айсолтан и Бегенч, понимают цену такого счастья. Но, быть может, выразить это они и не умеют: слишком долго они были под гнетом, и он наложил на их уста свою печать. Нурсолтан-эдже и Джерен-эдже счастливы сегодня счастьем своих детей, потому что они еще помнят то время, когда у нас не было таких свободных союзов, когда девушек выдавали замуж насильно, без любви. Они помнят то время и видят теперешнюю нашу жизнь. Эта жизнь прекрасна! Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на лица людей: это счастливые лица. Когда глядишь на них, сердце поет. Мы все счастливы, друзья! Мы счастливы, потому что сейчас в нашей стране каждый чабан — хозяин земли. Потому, что и земля, и вода, и воздух — все служит нам. Счастье в наших руках. Потому и Айсолтан и Бегенч так счастливы сегодня и будут счастливы всегда. Они знают это. И мы это знаем. Советские люди счастливы и свободны, и они заключают свободные и счастливые союзы. Они строят ладную, крепкую, дружную семью. Я знаю, что жизнь Айсолтан и Бегенча будет такой — дружной, ладной, счастливой. И я хочу сегодня первый тост провозгласить за здоровье того, кто дал нам эту счастливую жизнь, кто научил нас любить и уважать друг друга и наш труд, — за здоровье нашего отца и учителя, нашего дорогого Сталина!

К бурным рукоплесканиям, к радостным возгласам, к веселому звону стаканов и пиал присоединяются певучие переливы дутаров, все сливается в торжественный многоголосый хор, и ветер несет эту ликующую песню над притихшими, залитыми солнцем улицами, над необъятным зеленым простором хлопковых полей.