Сильвия-Маджи Бонфанти - Переулок Солнца

— Если бы не вы…

Но для учителя это было вполне достаточным вознаграждением: бедняга был рад, что он еще кому-то нужен.

Предстоящая свадьба Вьоланте еще больше сдружила старого учителя и Нунцию. Они советовались, вместе старались разобраться в чувствах девушки, но каждый раз оба испытывали разочарование, потому что положительно ничего не могли найти, кроме холодного договора между двумя будущими супругами, убежденными во взаимной выгоде предполагаемого союза.

Однажды Нунция поведала учителю еще об одной своей заботе. У Вьоланте не было приданого. Густо, правда, заявил, что это не должно ее беспокоить, что обо всем позаботится он, но Нунция была другого мнения, Когда ее муж лежал на смертном одре, она поклялась ему, что у их дочери всегда будет самое необходимое, и до сих пор эту свою клятву выполняла. А сейчас, по мнению Нунции, нужнее всего для Вьоланте было приданое. Выдать дочь без приданого? Слава богу, она-то знает, к чему это приводит! Ведь случись между молодоженами какая-нибудь размолвка, пусть даже самая пустая, и муж тотчас упрекнет Вьоланте: «Я тебя голую взял…»

Нет, пока она жива, этого не должно случиться. Но у Нунции не было денег. Что же ей посоветует маэстро? Ведь он такой образованный, не может ли он научить ее, как взять заем в банке?

Учитель объяснил, что банки дают заем только тем, у кого есть деньги, а у кого их нет — тому отказывают. Долго пришлось ему убеждать прачку в существовании такой нелепости, пока она, наконец, поверила.

Пенсионер предложил ей другой выход. Он признался, что у него есть кое-какие сбережения. Ценой огромных лишений ему удалось скопить немного денег, которых, однако, должно хватить на то, чтобы после его смерти было оплачено место на кладбище и устроены похороны первого класса. Ради этих похорон он всю жизнь отказывал себе в самом необходимом, но зато теперь был спокоен. Он проговорил это удовлетворенно и с блаженной улыбкой взглянул на озабоченную прачку. Так вот, он может одолжить Нунции эти деньги, чтобы она справила дочери приданое. А отдаст их Нунция потом, когда сможет, и даже по частям, как ей будет удобно. Только ей придется согласиться на одно условие. Если учитель умрет раньше, чем будет возвращен долг, Нунция должна взять на себя и похороны и могилу. Договор

был заключен с полнейшей серьезностью, и учитель своим мелким дрожащим почерком написал нужный документ, в котором скрупулезно перечислялись самые унылые подробности. Нунция подписалась.

Однако ночью она проснулась с мыслью, от которой у нее заколотилось сердце. А вдруг она умрет раньше его? Кто же тогда позаботится о похоронах пенсионера? Еле дождавшись рассвета, прачка побежала к старому другу и выложила ему свои опасения.

— Слава богу; что вам пришло, это в голову, — улыбнулся учитель.

Обязательство было переписано, в него включили новый пункт, гласивший, что долг переходит по наследству. На этот раз вслед за Нунцией поставила свою подпись и Вьоланте. Она же подала мысль заверить документ у нотариуса, а чтобы заплатить ему, пришлось отправить в ломбард гранатовое ожерелье Нунции.

Так у Вьоланте появилось приданое.

Зораида пометила и старательно отгладила каждую вещь, а Нунция, чтобы все было полностью, подарила свое одеяло, снабженное новым верхом и подкладкой.

Словом, невеста получилась хоть куда.

Свадьбу назначили на феррагосто [6] Феррагосто — успение (вознесение на небо Пресвятой Богородицы), празднуется 15 августа) , чтобы мясник смог использовать_на свадебное путешествие в Венецию те три праздничных дня, в течение которых магазины закрыты. Все было сделано без помпы, нс прилично. Праздничные столы были накрыты в доме невесты, но расходы взял на себя жених. Приглашался каждый, кто показывался на пороге. Учитель произнес небольшой спич, который растрогал пожилых гостей и навел скуку на молодежь. Зораида выпила и наговорила больше глупостей, чем обычно. Наконец молодые уехали.

После праздника соседки пришли помочь Нунции прибраться в комнате, перемыть чашки и стаканы, а заодно поздравить ее и посудачить о невесте. То и дело слышалось:

— Ясно, так она и сказала.

— А смелая!

— Понятно, нужно быть смелой, чтобы решиться.

Уже к вечеру, высунувшись в окошко, чтобы подышать свежим воздухом, Нунция вспомнила об Арнальдо и Блондинке. Они одни не были приглашены! Прачке стало как-то совестно. Теперь, когда ей уже не нужно было заботиться о своей дочке, она могла позволить себе быть снисходительной и великодушной к другим. В конце концов, говорила она себе, Арнальдо здесь родился и вырос и, по сути дела, никому не причинил никакого зла. А Блондинка? Что же с того, что они не обвенчаны? Это их дело. Повинуясь внезапному порыву, Нунция захватила пригоршню конфет и направилась к двери напротив.

Ей открыла Блондинка, и Нунция в первый раз за все время поздоровалась с ней. Она ожидала встретить ледяной прием, но неожиданно увидела перед собой робкое и смешное существо.

— Я решилась принести вам пару конфет… — проговорила Нунция. — Вы нас мало знаете, но от конфет молодоженов никогда не отказываются. Они, говорят, приносят счастье.

Блондинка улыбнулась и пригласила ее войти. Обе чувствовали себя не в своей тарелке, но когда Блондинка предложила чашку кофе, прачка, чтобы не показаться невежливой, согласилась. Отхлебывая кофе, она рассматривала соседку, которая вблизи в своем халатике казалась еще более хрупкой и худой.

Разговор не клеился. Обе чувствовали себя неловко, потому что никак не могли отделаться от мысли, что столько времени без всякой причины считали себя врагами. Они все время старались вспомнить, как и почему это началось.

Уже прощаясь, Нунция сказала:

— Ну вот, и осталась я одна.

Блондинка печально улыбнулась.

— А я всегда одна, — прошептала она.

У Нунции сжалось сердце. Она ушла, твердо решив зайти к Блондинке еще раз, и потом целый вечер поносила в душе соседей за их болтовню, которая не приносит ничего кроме зла. В действительности же она просто старалась заглушить в себе угрызения совести.

И где ее подцепил Арнальдо? Откуда она? Кто знает… Ночью Нунция долго ворочалась в постели, кляня жару и комаров.

Она думала о молодоженах, которые едут сейчас в Венецию. В Венеции улицы всегда под водой, и там нужно ездить в гондолах. У учителя тоже есть гондола, не настоящая, а чернильница. Вьоланте три дня пробудет в Венеции. Да, кому везет, а кому не везет… Блондинке, конечно, хуже.

С рассветом Нунция была на ногах. Теперь уже ей больше не надо будить Вьоланте. От этой мысли она почувствовала в душе какую-то пустоту. На канал ей тоже не нужно идти, потому что на феррагосто все клиенты уехали за город.