Вильям Козлов - Три версты с гаком. Я спешу за счастьем

— Ещё все впереди…

— Смолоду надо в партию вступать, пока огонь да задор. Смотри не затягивай это дело, ежели ты правильный человек и линия партии тебе близка. Ну, этим своим оружием… Писатели пером, а вы, художники, кистью, надо полагать?

Скрипнула калитка, и в гости пришла бурая с красным корова. Доверчиво взглянув на людей добрыми влажными глазами, принялась старательно выщипывать у изгороди сочную траву. Раздувшееся вымя с оттопыренными сосками тяжело колебалось в такт её неторопливым шагам.

К автобусной остановке подкатила грузовая машина. Из кузова посыпались нарядные парни и девушки. Это приехали на танцы молодые рабочие. Тренькнула гитара, ломкий юношеский голос громко запел и тут же замолк, дав протяжного петуха. Все рассмеялись.

— Поживи у меня, пока дом не построишь, — предложил Кирилл Евграфович.

— Вы говорили, мой дед сам по брёвнышку сложил этот дом, — сказал Артём. — Вот и я попробую… Не боги ведь горшки обжигают. А жить пока буду в палатке. Вот здесь на лугу поставлю. Не будет она вам перспективу портить?

— Ну, как знаешь. — Носков поднялся с брёвен, затоптал окурок. — Спасибо за угощение. Хозяйка небось сына на разведку послала…

Попрощался и ушёл. А Артём ещё долго сидел на брёвнах и курил. На танцплощадке было тихо. В клубе шел фильм. Дверь в будку была распахнута, в освещённом квадрате двигались тени киномехаников, слышалось стрекотанье аппаратуры, музыка, голоса.

Стёршаяся с одной стороны голубоватая луна поднялась над посёлком, облив тёмные крыши серебристым светом. На станцию прибыл пассажирский. Слышалось пыхтение локомотива, голоса, грохот сгружаемых на платформу ящиков.

Пассажирский здесь долго не задерживался. Свисток, шумная пробуксовка, трубное кряканье — и все нарастающий перестук колёс. И вот уже мелькают красные огоньки последнего вагона. А затем ещё один продолжительный гудок, подхваченный лесным эхом, — поезд подъезжает к переезду — и движение, шум, стук, пыхтение — все постепенно затихает. Тишина.

На следующий день приехал Мыльников. Обтянутый сверху серым брезентом «газик» лихо подскочил к сельсовету. Из кабины с достоинством вылез коренастый, плотный человек лет сорока восьми. Тёмный с искрой костюм ладно сидел на нем, на ногах блестели начищенные полуботинки.

Мыльников ещё не успел подняться на крыльцо поселкового, как его перехватил председатель. Пожав друг другу руки, они не пошли в контору, а спустились вниз. Алексей Иванович был ниже Носкова на целую голову, зато вдвое шире. О чем — то разговаривая, они направились к Артёму.

Артём отложил неисправную удочку в сторону — он подгонял два колена — и поднялся навстречу.

Кирилл Евграфович познакомил их. Мыльников подержал в своей пухлой ладони с короткими пальцами руку Артёма и сразу заинтересовался удочкой. Толстые губы на его широком, кирпичного цвета лице растянулись в улыбке.

— Разве это удочка? Я видел у приятеля — москвича японскую. На рыбалку ко мне приезжал весной. Вот это удочка! В собранном виде сойдёт за трость, а разложишь — восемь метров! Обещал мне привезти такую. Иногда их в Москве выбрасывают в продажу. Он мне катушку японской жилки подарил. Вот это жилка, я вам скажу! На ноль два можно трехкилограммового леща вытащить.

— Я таких лещей давно не видел, — сказал Носков. Артём с любопытством смотрел на Мыльникова, тот не дал ему ещё и рта раскрыть.

— Чехов, — с уважением сказал Мыльников, заметив на бревне книжку. — Хороший писатель. Я сейчас читаю Лескова. Рассказ есть у него, «Зверь» называется… Про медведя. Сильный рассказ! И Вересаев мне нравится. Помните, «Случай на Хитровом рынке»?..

— Не помню, — сказал Артём. — Я Вересаева мало читал.

И тут Мыльников обратил внимание на дом. Небольшие глаза его заблестели от удовольствия.

— Узнаю работу Паровозникова, — сказал он. — Стыдно признаться, но когда — то я назначил его начальником жилого строительства. Не прогони я его через месяц — потом за год убытки не покрыть было бы.

— Меня тоже хорошо нагрели, — заметил Артём.

— С этим народом надо ухо востро держать. Мыльников обошёл дом кругом, поковырял палкой фундамент.

— Фундамент крепкий, — сказал он, — это главное… А сруб придётся перебирать. Вы рассчитываете на два этажа?

— Наверху хотел мастерскую, — сказал Артём.

— Я бы вам посоветовал рядом с сараем соорудить летнюю кухню. Летом в доме душно, а на свежем воздухе — другое дело. Можно прямо на лужайке шашлыки жарить… Вы умеете делать шашлыки?

— Шашлыки? — удивился Артём. Он все ещё не мог привыкнуть к манере Мыльникова разговаривать.

— Алексей Иванович, — вмешался Носков. — О шашлыках поговорим, когда дом будет готов.

— Я вам на досуге набросаю проект, — пообещал Мыльников. — Не дом будет, а дворец!

— Дворец не надо, — усмехнулся Артём.

— У тебя, Алексей Иванович, каких — либо стройматериалов не найдётся? — спросил Кирилл Евграфович. — Надо бы земляку помочь.

— Могу досок для стен подкинуть по государственной цене… Ну, ещё что вам понадобится? Кирпич, цемент…

— Алексей Иванович, я напишу ваш портрет, — обрадовался Артём. — А если ещё по — настоящему отремонтируешь дорогу, я твой портрет на самом видном месте повешу в клубе… Пусть люди смотрят на нашего благодетеля… — ввернул хитрый председатель и подмигнул Артёму. Но Мыльников на это не клюнул.

— Пусть Осинский строит, — сказал он и кивнул на большой альбом: — Можно взглянуть?

Артём не очень — то любил показывать незаконченные наброски, но на этот раз отказать не посмел. Особенно Мыльникову понравились пейзажи. Он узнал живописное лесное озеро с кувшинками у берегов и сказал, что здесь в прошлом году, в мае, поймал восемь «лаптей». Причём самый маленький лещ весил девятьсот граммов. Сколько весил самый большой, Алексей Иванович не сообщил. Очевидно, из скромности.

Поговорив о международном положении, о последних новостях космической эры, а заодно покритиковав директора стеклозавода «Красный холм» Осинского, который выпускает для спиртзавода недоброкачественную тару, Мыльников пригласил Артёма и Носкова поехать с ним и познакомиться с заводом. Последнее относилось к Артёму. Носков завод знал как свои пять пальцев.

Прошёл дождь, и дорога расползлась, вновь образовались колдобины. «Газик» подпрыгивал, кренился то на одну сторону, то на другую. Пассажиры вцепились в поручни и наклонили головы, чтобы не набить шишек о металлические крепления крыши кузова.

— Когда же дорогу по — настоящему будешь ремонтировать, Алексей Иванович? — снова завёл разговор Носков. — Иль тебя за рулём не трясёт?

— Пусть сначала Осинский мост сделает, — отмахнулся Мыльников.