Валерий Мусаханов - Испытания

…Гудели мощные реактивные двигатели, но уже привыкшему слуху не за что было зацепиться в этом ровном, однообразном гудении, и сонно начинали путаться мысли, растягивая рот в истомном и сладком зевке. Уже спал молодой небритый сосед Игоря Владимировича. Щетинистый крепкий подбородок торчал вперед, на сложенных в трубочку губах вскипали пузырьки слюны. Игорь Владимирович хотел бы уснуть, но дремота лишь на миг отуманивала мысли и уходила, оставляя невеселые раздумья. Лететь нужно было еще полчаса. Еще полчаса размышлений, полчаса впервые появившейся жалости к себе, полчаса ощущения вины перед Аллой…

И все-таки надежда не оставляла его. Те решительные перемены в жизни, которые принесли последние дни, оставляли надежду, что судьба еще перевернется по-другому. Игорь Владимирович душевно уже приготовился к потере Аллы. Да, он готов был принять и одиночество. Но об этом он пока старался не думать; с методичной добросовестностью ученого он вспоминал события в их последовательности, восстанавливал в памяти разговоры с людьми и свои мысли. Он словно проверял решение сложной задачи, чтобы убедиться в верности полученного результата. Монотонно гудели двигатели, плыли за стеклом иллюминатора облака, дремали пассажиры, сморенные однообразным бездельем. Игорь Владимирович вспоминал…

Он торопил Григория, чтобы тот быстрее подготовился к обсуждению на научно-техническом совете, и все время ощущал какое-то внутреннее сопротивление своего ученика. Он сначала надеялся, что Григорий будет советоваться с ним и даже покажет текст доклада о проекте, но проходили дни, а Григорий не заглядывал в директорский кабинет и на вопросы по телефону отвечал короткими угрюмыми междометиями. Когда до совета оставалось всего несколько дней, Игорь Владимирович все-таки вызвал его к себе. Они, учитель и ученик, уже давно не беседовали наедине — что-то, видимо, изменилось в их отношениях бесповоротно, потому что даже Игорь Владимирович, с любым собеседником чувствовавший себя непринужденно, ощутил неловкость, когда Григорий сел в кресло и настороженно взглянул исподлобья, а его пухлые бесформенные губы подобрались в прямую черту, отчего лицо сразу стало строгим и жестким.

— Устал? — спросил Игорь Владимирович, пытаясь найти верный тон разговора.

— Нет, — невнятно, нехотя ответил Григорий и нагнул голову еще ниже.

— Когда платформу соберете? — Игорь Владимирович встал, вышел из-за стола, сел в кресло напротив Григория.

— У меня все готово. Сулин двигатель никак не наладит, — Григорий потер ладонь о ладонь и сцепил пальцы.

Игорь Владимирович заметил на его руках свежие ссадины и темные пятна от легких ожогов, понял, что Григорий, как в прежние времена, сам вместе со слесарями работал на сборке платформы, вздохнул и сказал:

— Может быть, у него чего-то не хватает и нужно достать на стороне, так пусть скажет.

— Нет, просто еще нет стабильности. То цепь растянется, то звездочка полетит, коллектор оказался со сквозными раковинами, пришлось заваривать, потом два дня бормашиной шлифовали каналы. Кустарщина — всегда так. Наладится, — уже охотнее объяснил Григорий.

— Может быть, пока какой-нибудь подходящий двигатель-двухтактник поставить? Быстрее ходовую часть отработаешь, — осторожно посоветовал Игорь Владимирович.

— Не имеет смысла. Лучше уж все в комплексе. Время терпит. — Григорий скупо улыбнулся.

— Ну хорошо, с этим действительно время терпит. А вот к совету ты подготовился? Меньше недели осталось, — наконец подошел к тому, что его интересовало, Игорь Владимирович.

— Да что готовиться. Я об этой машине и спросонья могу рассказывать. Был бы толк от этого, — хмуро ответил Григорий.

— Ну нет, так не годится. Нужно сделать последовательный рассказ о будущем автомобиле, с обоснованием компоновочного решения; коротко, доказательно и не забыть о социальной и социологической стороне проекта, а главное — без вызова, без выпадов против других конструктивных решений, пусть даже безнадежно устаревших. И желательно не акцентировать внимание на том, в каком состоянии находится проект: пусть думают, что пока это лишь наметки или уже завершенная работа, но от тебя такая информация исходить не должна. Все это понятно? — Игорь Владимирович чуть наклонился вперед и, желая смягчить некоторую жесткость последнего вопроса, улыбнулся.

— Понятно, — глядя исподлобья, коротко сказал Григорий, потом вздернул голову и добавил громче: — Только непонятно, зачем вообще нужен этот научно-технический совет. Тема записана…

— Да погоди ты со своей темой, — прервал его Игорь Владимирович, переходя на обычный дружеский тон. — Кто статью инспирировал в газете? Я? Так вот, положение изменилось. Ваш проект могут с помпой открыть, дать средства, а могут с треском закрыть, именно с треском, потому что дело вышло за пределы компетентных ведомственных решений — статья-то апеллирует к широкой публике. Так что закрывать будут с треском, не сомневайся, чтобы дать этой широкой публике понять, что все разговоры о чудо-автомобиле — мыльный пузырь. А тогда тебе еще сто лет не видать самостоятельной работы. И я хочу иметь протокол обсуждения проекта на научно-техническом совете. — Игорь Владимирович вытянул руку ладонью вперед, остановив Григория, видимо, собиравшегося возразить. — Меня вполне устроит, даже если в протоколе не будет слишком хвалебных слов, а лишь критические, но деловые замечания, чтобы было ясно, что речь идет о серьезной работе, а не о перпетуум-мобиле. Будет чем аргументировать на коллегии министерства, когда речь зайдет о твоем автомобильчике. Только в этом случае статья сыграет положительную роль. А что в министерстве будет разговор, можешь не сомневаться. Или я вообще ничего не понимаю во всей этой кухне. Словом, без дипломатии мы ничего не добьемся. — Игорь Владимирович откинулся на спинку кресла и вздохнул. Ему казалось, что слова его прозвучали убедительно.

Григорий вытащил из смятой пачки сигарету, прикурил от зажигалки, которая зажглась без щелчка синеватым прозрачным пламенем.

— Покажи-ка. — Игорь Владимирович протянул руку, и Григорий положил ему в ладонь эту приятно тяжелую и теплую вещицу.

Игорь Владимирович внимательно осмотрел небольшую прямоугольную никелевую призму, несколько раз надавил на чуть выступающую кнопочку — из бокового отверстия бесшумно показывалось синеватое прозрачное пламя. Для Григория, вечно совавшего горелые спички обратно в коробок, эта зажигалка была слишком изящна. Он вообще придавал мало значения вещам и, казалось Игорю Владимировичу, не умел ценить их красоту.

— Это что, газ?

— Да, — коротко и опять как бы нехотя подтвердил Григорий.