Альберто Мелис - В поисках йети

— Взгляни на свой браслет… — вполголоса сказала ей Вайолет.

Шейла подняла руку. Красный камень, вставленный в медь, пульсировал подобно маленькому сердцу. Она коснулась его пальцем, и ей показалось, что она дотронулась до чего-то живого.

— Думаешь, именно он помогает мне понимать и говорить на их языке?

— А что же ещё?

— Видел бы это мой отец! Он знает множество языков, но только не тибетский. А я теперь… Но как же такое возможно?

Все тибетцы — мужчины, женщины, дети — теперь улыбались. Они приветственно помахали руками и быстро удалились по тропе, ведущей вниз.

Когда местные жители скрылись за выступом скалы, Шейла снова подняла руку с браслетом.

Красный камень перестал пульсировать.

Она подошла к Дотчо и вставила флажок в щель.

— Какая же я глупая! — воскликнула она. — Можно было попросить у них чего-нибудь поесть и попить…

Но ни Вайолет, ни Вэлиант не обратили на её слова никакого внимания. Они были заняты изучением своих браслетов.

— Думаю, я всё-таки его надену, — пробормотала Вайолет, застёгивая браслет на руке. — Кто знает, может, он тоже нам пригодится.

Вэлиант же ничего не сказал. Неожиданно он поднял голову и посмотрел в небо.

— Куда запропастился Персиваль? — спросил он сам себя. — Его что-то давно не видно.

Он посмотрел на солнце, которое проделало уже половину своего дневного пути.

— Нам лучше немедленно отправляться в путь, — заявил он. — Дорога предстоит длинная. А у меня такое впечатление, что темнеет в этих краях очень быстро.

— Сколько сейчас по тибетскому времени? — спросил Лорд Кларенс, удобно устроившись в своём кресле в тайной комнате Ред Касла.

— Ровно четырнадцать часов и сорок минут, милорд, — ответил Дживс.

— Как вы думаете, ребята последовали вашим инструкциям? — снова спросил граф Уиндсендский.

— После того как мы забрали назад Машину, у них не было другого выбора. Но случилась небольшая неприятность.

— Какая?

— Трое Путешественников не успели забрать из Машины один из ящиков.

— Что было у него внутри?

— Изрядный запас провианта, милорд. Копчёные мясо и рыба. Сыр, ветчина, готовые бутерброды, свежие и сушёные фрукты, ванильное печенье, сахарный торт и два термоса с горячим чаем. И, разумеется, консервы, которые им следовало разложить по рюкзакам.

Лорд Кларенс задумался, поглаживая свой толстый живот.

— Что ж, — вздохнул он, — мне, разумеется, очень жаль, что Трое Путешественников остались голодными. Мы, как никто другой, можем понять их. Сколько времени мы уже не прикасаемся к пище, Дживс?

— Сто тридцать четыре года и двенадцать дней, милорд.

— Неужели? Я и не думал, что прошло уже так много времени. Но, как видите, мы в отличной форме. Немного здорового аппетита не помешает ребятам добраться до монастыря. Что-нибудь ещё?

— Да, — ответил дворецкий. — Менее часа назад отряд «Раптора» приземлился на своих вертолётах в нескольких километрах от Нангарце.

— Кто им командует?

— Калиста Мак-Каллах.

В этот раз на цветущем лице двенадцатого графа Уиндсендского отразилась большая озабоченность.

— Вы уверены, что это именно она?

— Да, милорд.

— Вы считаете, что Трём Путешественникам грозит опасность?

— Пока нет. Но, разумеется, ситуация изменится, когда они доберутся до убежища йети. Если, конечно, я не уничтожу микрочип, спрятанный в серёжке Шейлы Рао.

Лорд Кларенс некоторое время молчал и напряжённо думал.

— Нет, это единственное, чего мы не можем сделать, — сказал он наконец. — Будем следовать нашему плану. Не будем забывать, что у них есть Калиста Мак-Каллах, а у нас есть… Вайолет Твист!

Дворецкий удивлённо вскинул брови:

— Думаю, что она пока не отдаёт себе отчёта в собственных возможностях, милорд. У неё такой трудный характер…

— Вы, наверное, хотите сказать, что она очень обидчива? А также на редкость неуступчива и полна подозрений?

— Вот именно, милорд.

— Но именно это мне в ней и нравится!

— Должен сказать, что я полностью с вами солидарен, милорд, — признался Дживс. — Хотя она и назвала нас «этот отвратительный лживый толстяк с лицом, как надутый мячик, и эта высушенная селёдка, его дворецкий».

— В самом деле? — И глухой смех двенадцатого графа Уиндсендского эхом прокатился по комнате. — Даже я не смог бы описать нас лучше, Дживс! Вот увидите, когда придёт время, юная мисс Твист нас не разочарует.

Он подошёл к столу и включил плазменный экран.

— А сейчас вам лучше отправиться к тропе и убедиться, что всё готово к приходу ребят, — подвёл он итог.

— Как вам будет угодно, милорд.

И в тот же миг Дживс исчез. Он материализовался в благоухающей фимиамом комнате с жёлтыми стенами. Из единственного окна, выходящего на юг, можно было разглядеть безмятежную водную гладь чистого бирюзового цвета.

Кто-то зашевелился под шёлковым навесом, удивительно тонким и почти прозрачным.

— Trascii deleg, trapa, — произнёс дворецкий, кланяясь гораздо ниже обычного.

— Trascii deleg и тебе, — раздался из-под навеса серебряный голосок. — Трое Путешественников уже на подходе?

— Да, трáпа. Они скоро будут здесь.

— Я рад это слышать.

Трáпа вышел из-под навеса и посмотрел в окно на бирюзовые воды озера. Затем он глубоко вздохнул.

— Как бы то ни было, ребята не смогут продолжить путь раньше завтрашнего утра, — объявил он. — По последним, полученным мною сведениям, дзу-те ослаб ещё больше. Его видели, когда он кружил в поисках пищи неподалёку от своего убежища.

— Это совпадает с имеющейся у нас информацией.

Трáпа сел на стул и расправил полы своего длинного красного одеяния.

— Недавно я получил ещё одно известие. Судя по всему, к северу от Нангарце совершили посадку несколько вертолётов. Трое Путешественников знают об этом?

— Пока нет, — ответил Дживс. — Всему своё время.

В окно влетела синяя бабочка и без малейшего колебания опустилась на подставленную ей ладонь трáпы.

— Я постоянно задаю себе вопрос, — сказал он, поднося бабочку поближе к глазам, чтобы лучше разглядеть её, — почему некоторым людям так нравится отлавливать животных и сажать их в клетки? Это всё равно, что загнать в клетку часть своей собственной души…

Трáпа осторожно подул на крылья бабочки, которая поднялась и, грациозно порхая, вылетела в окно. В это время откуда-то донеслась сначала негромкая барабанная дробь, а затем — глубокий и протяжный звук трубы.

— Слышал, друг мой? — спросил трáпа. — Я должен идти. Труба Рагдун зовёт меня.