Лион Измайлов - Четыре мушкетёра (сборник)

Неизвестно, как бы дальше развернулись события и смогли бы авторы впоследствии вернуть Вартаняна в прокрустово ложе намеченного сюжета, если бы над юношей не раздался знакомый голос:

— Зюзя, исчезни.

Вартанян поднял голову и увидел исчезающего Зюзю. Его место занял уже известный Вартаняну Атасов.

— Уважаемый, — сказал Атасов, — «Ронсон» — это зажигалка, и камень у неё один, потому что у такого охламона, как Зюзя, электроники отродясь не бывало. Вам же не следует в незнакомом городе возникать по каждому пустяку. Зюзя здесь не один.

— Я сам знаю, что мне следует, а что нет! — вскипел Вартанян.

— Извините, — продолжал Атасов, — если я вмешиваюсь не в своё дело. Я обращаюсь к вам только потому, что видел вас в кабинете Тревильяна, иначе быть бы вам сейчас битым, и не одним Зюзей.

— Это мы ещё посмотрели бы, — продолжал упорствовать Вартанян.

— Вы бы лучше посмотрели, на кого вы похожи. Думаю, за последние пять лет в кабинете Тревильяна не было клиента в джинсах с наклейкой «Мустанг», а также полагаю, что вряд ли за последний год кто-либо входил туда в неприталенной рубашке, да ещё без планки.

— Какой ещё планки? — насторожился Вартанян, но понял, что своим вопросом выдаёт собственную некомпетентность, и тут же перестроился: — И, между прочим, Тревильяну я не клиент, у нас с ним другие отношения.

Атасов усмехнулся:

— Ну что ж, тем более я не жалею, что сделал для вас, а мог бы сделать ещё больше, если бы у вас на это имелось желание и то, чем это желание можно подкрепить.

— Бабки [3] Бабки — деньги (жарг.). у меня есть, — сказал Вартанян.

— А у нас есть то, в чём вы не будете выглядеть этаким пугалом. «Wrangler» подойдёт?

— Сколько?

— С вас как с человека, близкого Тревильяну, стольник [4] Стольник — сто рублей (жарг.). .

— Девяносто, — на всякий случай ответил Вартанян.

— Тогда сто десять, — сказал Атасов.

Такой способ торговли был незнаком Вартаняну, он перестал артачиться и только жалостно добавил:

— Может, ещё и туфли есть?

— Шузы [5] 3Шузы — туфли (жарг.). будут, — сказал Атасов, — и батник.

— И батник, — заворожённо повторил Вартанян.

— А сейка голдовая [6] Голдовая — золотая (жарг.). нужна?

— Ой как нужна, — поспешил ответить Вартанян, понятия не имея, о чём идёт речь.

Но Атасов будто читал его мысли.

— Вот тут вы как раз и можете спросить, сколько камней, потому что речь идёт о часах.

— Да ладно уж, — сказал Вартанян. — Давай показывай.

Лицо Атасова сразу стало суровым.

— Молодой человек, во-первых, не «давай» и, во-вторых, не «показывай». Мы с вами на брудершафт не пили. В-третьих, не здесь и не сейчас. И показывать вам всё это шмотье буду не я, а Порточенко. Я вам могу показать только сейку и, если вы когда-нибудь разбогатеете, аппаратуру. А если вас интересует ещё и духовная пища, могу порекомендовать моего друга Арамича, который может вам со временем составить неплохую библиотеку.

— А библиотека-то зачем?

— Послушайте, молодой человек, вы долго собираетесь жить?

— До семидесяти двух лет, — сразу ответил Вартанян. Видно, для него этот вопрос был давно решён.

— Ну так вот, книги потребуются тогда, когда вы выйдете на пенсию.

— Что, я тогда буду сидеть и читать?

— Нет, дорогой мой, судя по вашему лицу, читать вы их не будете. Но, как говорит мой друг Арамич, книга не только источник знаний, но и сберкасса с большими процентами. Когда вы выйдете на пенсию, книги, купленные вами сегодня, возрастут в цене раз в двадцать. Вот тогда и думайте, продавать вам их или читать. Кроме того, полагаю, что за эти годы вы ещё и почерпнёте из них пару-другую мудрых мыслей. Вам они, судя по всему, не повредят. Итак, минут через двадцать ждите нас вон в том подъезде.

У Вартаняна в Москве знакомых, кроме Тревильяна, не было. И спросить у кого-либо о ценах на джинсы, батники и сейки он не мог.

Но, стоя у магазина, он заметил, что джинсовая толпа бурлила не просто так: люди в ней перемещались по своим законам. Останавливались, переговаривались, расходились, сходились, удалялись попарно и группами, а потом поодиночке возвращались.

Вартанян спустился со ступенек в толпу и стал прислушиваться к тайному говору продавцов и покупателей. В результате такого общения он узнал, что джинсы стоят приблизительно столько, сколько запрашивал Атасов. Заодно Вартанян узнал, что «голдовая сейка» означает золотые часы фирмы «Сейка», а дублон [7] Дублон — дублёнка (жарг.), стоит пятьсот рваных [8] Рваный — рубль (жарг.). , но здесь не продаётся. А узнав всё это, он пожалел, что плохо учил в школе английский, иначе бы понимал здесь всё с полуслова.

Вооружённый этими знаниями, он направился в подъезд, не заметив, что за ним следили две пары глаз. Владелец одной пары издали следил за Вартаняном, а владелец второй пары направился совершенно в другую сторону, что, как мы увидим дальше, имело свои неприятные последствия.

Точно в назначенное время Вартанян вошёл в подъезд. Пахло кошками и ещё чем-то непонятным, отчего Вартанян подумал, что пьяным сюда лучше не заходить. Додумав до конца эту мысль и обосновав её как следует, он, не слишком доверяя своим новым знакомым, решил тщательно осмотреть подъезд.

Площадка перед лифтом была большая, но чёрного Хода не оказалось. Вартанян поднялся выше, к окну. Оно выходило на крышу какой-то постройки, и Вартанян на всякий случай наметил путь к отступлению. Правда, из окна не было видно, чем кончается постройка и куда с неё можно спрыгнуть, но времени на дальнейшие исследования уже не хватало.

Вартанян спустился к лифту. В конце концов, если что случится, можно сесть в лифт и ездить в нём, пока кто-нибудь не войдёт в подъезд. На этот случай он вызвал лифт на первый этаж и приоткрыл дверь в него.

В подъезд в это время вошёл какой-то парень лет двадцати и почему-то пошёл по лестнице вверх, не обращая внимания на лифт. «Мало ли что, — подумал Вартанян, — может, живёт на втором этаже». Но ощущение от этого парня осталось тревожное.

В тринадцать десять входная дверь открылась от мощного толчка, и в подъезд осторожно вошёл Порточенко.

— Деньги при вас? — осведомился он крайне недружелюбно.

— При мне, — сказал Вартанян, хлопнув себя по тому карману, в котором, кроме дырки, ничего не было, да и ту он недавно зашил суровыми нитками.

— Товар при мне. — Порточенко вынул из «атташе» нераспечатанный пакет с джинсами.

Вартанян пощупал пакет.

— Размер?

— Сорок восьмой.

— Сколько?

— Вам же было сказано.

— Девяносто? — Вартанян на всякий случай решил скинуть десятку.

— Сто двадцать, — сказал Порточенко.