Ульмас Умарбеков - Слепой дождь

Мухаббат, младшая сестренка, поселилась на время у него. Может, она что-нибудь знает? Подумав об этом, Рахим Саидов ускорил шаги. Мухаббат, в отличие от матери, дружила с Мунис. Мунис тоже ее любила. Даже дарила ей свои вещи.

Рахим Саидов отпер дверь и вошел. Сестра сидела на кухне, готовилась к семинару.

— Ну что?

— Обычные вопросы.

Рахим Саидов посмотрел на сестру и раздумал ее расспрашивать. Если бы она что знала, сказала бы сама. А ему лишь еще более стыдно станет и горше. Зачем втягивать Мухаббат, которая с давних пор боготворит своего брата, в такую нечистую историю?

— Портфель дома оставил, — придумал он, — Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. — И ему стало неловко, что приходится лгать. — Ты почему не на занятиях?

— У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…

— Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.

Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой «ф». Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи «Фар». Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.

— «Интурист»? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?

— Спасибо. Как вы? — спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.

— Ничего. Около вас есть кто-нибудь? — осведомился он и тут же подумал: «А какая разница!»

. — Никого. А что? У вас секреты? — И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.

— Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?

— Я вас не понимаю. Что, к примеру?

— Ну, там, серьги, перстень…

— Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?

— Наоборот, нашлось.

— Что?

— Перстень, — вынужден был признаться Рахим Саидов. — Серьги с бриллиантовыми камешками.

— Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?

— Да, похожи…

— Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!

— Я?! — удивился Рахим Саидов.

— На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?

— Где? — Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.

— На Урде! Правильно? — засмеялась Фарида. — Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.

— А перстень? — сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.

— Что? Плохо слышно! Але, але!..

— Про перстень спрашиваю. Может, тоже…

— Какой перстень?

— Золотой, с большим рубином.

— Не знаю. Я такого не видела у нее.

— Извините, — пробормотал Рахим Саидов. — Значит, у вас она ничего не брала?

— Нет, Рахимджан-ака.

— Благодарю.

Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам «купил» эти серьги, которые никогда не видел.

Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.

Рахим Саидов разыскал в книжке телефон. Позвонить? Попытка не пытка. Можно рискнуть. Набрал номер.

— Пригласите, пожалуйста, Зубайду.

— Кто ее спрашивает?

— Знакомый.

— Извините, но знакомых у нее чересчур много, а телефон один — на моем столе. Что ей передать?

— Я вас очень прошу. Мне необходимо поговорить с ней лично.

В трубке послышались вздох, потом звуки удаляющихся шагов. Скоро он услышал красивый грудной голос:

— Я слушаю.

— Здравствуйте. Вас беспокоит Рахим Саидов.

— Кто?

— Рахим Саидов, муж Мунисхон.

— А-а, здравствуйте, Рахим-ака! Я вас слушаю.

— Хочу у вас спросить кое-что. Мунис… у вас ничего не брала?

— А что, Рахим-ака? — В ее голосе послышалась тревога.

— Нашел кое-что в доме. Не знаю, у кого она могла взять.

— Если это журналы, умоляю вас, никому не показывайте! Мунис выпросила их у меня всего на денек.

— Нет, это не журналы.

— Что же тогда? — удивилась Зубайда.

— Перстень.

— Ах, перстень! — расхохоталась Зубайда. — А я-то думала… У меня всего два перстня, и оба на руке. А какой?

— Золотой. С рубином. Я думал, он ваш.

— Нет, не мой. Может, спросить подруг? У Хадичи, помнится, был подобный перстень.

— Кто она?

— В инязе работает. Мы вместе учились.

— Спросите, если не трудно. Мне подождать?

— Я вам позвоню.

У Рахима Саидова разболелась голова. Хадичу он ни разу не видел. И Мунис, кажется, ничего о ней не говорила. Но не исключено, что он просто забыл.

Голова разламывалась. Он открыл форточку. Сел у окна на стул и закурил. Они, кажется, ни о чем не догадались. Ни Фарида, ни Зубайда. Ну и что с того, что догадаются? Может, они знают и… знакомых Мунисхон? Нет, нет, об этом спрашивать нельзя! Уж лучше провалиться сквозь землю. И потом, они ни за что не скажут, если даже знают что друг про друга. Может, вместе развлекались?

Рахим встряхнул головой, как бы желая отогнать от себя этот кошмар. «Нет, не может быть! — думал он, стараясь себя успокоить. — Им ничего не известно. Мунис… Она была скрытная».

Зазвонил телефон.

— Рахим-ака? Зубайда говорит. Я разговаривала с Хадичой. Это не ее перстень.

— Извините, столько доставил вам хлопот!

— Что вы, разве это хлопоты? — Зубайда помолчала, видно размышляя над чем-то. — Рахим-ака, а может, это перстень Мунисхон?

— Может быть… Конечно, скорее всего, так и есть.

Есть ли смысл звонить дальше? Проклятый перстень!

Не могла же она его найти на дороге. Рахим попытался все спокойно продумать и путем логических сопоставлений прийти к определенному умозаключению. Но мысли вновь и вновь возвращали его к тому, на что недвусмысленно намекнули в милиции.

Вдруг он бросился в спальню и застыл посреди комнаты. Здесь все было как при жизни Мунисхон. Только на тумбочке трельяжа нет больше флакончиков, пестрых коробочек.

Рахим шагнул к шкафу и открыл дверцу. Почти все в нем — наряды Мунисхон. Белые, желтые, коричневые платья… Некоторые Рахим Саидов видел, а о существовании кое-каких и не подозревал. Мохеровая кофта, костюмы из джерси… Вон висит и та черная английская кофта. Рядом пальто. Три пальто. Шуба. На полках — аккуратно сложенное тряпье. Что это, Рахим Саидов даже не знает. Но все вещи еще хранят запах ее тончайших духов.

Рахим Саидов опустился на корточки и стал перебирать нижние ящики. В первом ящике он обнаружил носки, чулки. Второй был забит всевозможными тканями, из которых жена шила себе платья. Выдвинул самый нижний ящик. Он был доверху наполнен тесемочками, лентами, катушками ниток и всякой всячиной. Он разгреб это и увидел черную шкатулку с тремя русскими богатырями на крышке. Красивая шкатулка палехской работы. Это подарок жены Хафиза. Он открыл шкатулку, поверх пуговиц лежало ожерелье. Это ожерелье он видел раньше. «Поглядите, похоже на настоящий жемчуг, — сказала Мунисхон, когда принесла его. — Настоящий знаете сколько стоит? Пятьсот шестьдесят рублей — всего одна нить! А это — две нити четыре рубля. По виду же ничем не отличается от настоящего… Но уж, дорогой муженек, когда станете доктором наук, купите настоящий».