Ульмас Умарбеков - Слепой дождь

— Товарищ капитан! Что все это значит?! — появился Аллаяров в дверях. — Вчера какой-то психопат, наорав на меня, сунул в руки целую горсть жемчуга, а сегодня вы являетесь с обыском! Я требую объяснения, товарищ капитан! Я буду жаловаться!

— Вы разве испугались? — полушутливо спросил капитан.

— Мне нечего пугаться, но особого удовольствия от этого тоже не испытываю! Ни свет ни заря врываетесь в дом…

— Правильно, — согласился Алиев. — Но другого выхода нет, и вам придется потерпеть.

— Бог велел терпеть святому Тулаходже…

Капитан обернулся на голос старухи. Подождал, не скажет ли она что-нибудь еще. Опершись руками о курпачу, та медленно поднялась, взяла палку, прислоненную к перилам, и на ощупь стала спускаться по ступенькам во двор.

— Трудно бедняжке, — вздохнув, произнес Аллаяров.

— Помогите ей! — сказал капитан одному из милиционеров.

Но старуха жестом отстранила подскочивших к ней на помощь людей. Постукивая палкой, она дошла до калитки, затем свернула влево и пошла вдоль забора. Дойдя до полузасохшей урючины, уперлась в нее руками и стала медленно опускаться на корточки.

— Мама! — закричал не своим голосом Аллаяров и метнулся было к старухе.

Но капитан Алиев удержал его за локоть.

— Оставайтесь здесь! — сказал он.

Аллаяров, будто смертельно уставший человек, прислонился к столбу веранды и прикрыл глаза.

Старуха руками разгребла под деревом рыхлую землю и, отыскав что-то, поднялась. Медленно пошла обратно.

В руках она держала длинный нож, выпачканный в глине.

— Что ты наделала, мама! — простонал Аллаяров, закрыв лицо руками.

— То, что мне велел бог.

Старуха бросила нож на пол. Постукивая палкой, прошла мимо сына, села опять на свое место и снова замерла как истукан. Пораженный случившимся, Алиев безмолвно смотрел на нее. В ее неподвижных глазах он увидел слезы.

— За что убили? — спросил он в упор Аллаярова.

Тот поднял голову. В его лице не было ни кровинки.

— Я любил ее… — еле слышно пролепетал он.

Брови Алиева поползли кверху, но он сдержал усмешку.

— Да, я любил ее, — повторил Аллаяров и опустил голову. — Я ничего не жалел для нее… А она сказала, что не хочет больше меня видеть…

— И за это вы…

Аллаяров медленно покачал из стороны в сторону склоненной головой:

— Мы поссорились. Я сгоряча сказал, что убью ее Саидова, если она не уйдет от него. Если сам не смогу, найду таких, кто сможет! — торопливо говорил Аллаяров, брызгая слюной, постепенно повышая голос, переходя на визг. — А она… Она назвала меня вором! Сказала, что все в моем доме краденое! Сказала, что заявит на меня… А для кого же я все это?.. Для нее старался…

— Для нее… еще до того, как ее узнали? — усмехнулся Алиев.

Подошли двое милиционеров.

— Уведите! — приказал Алиев.

— Товарищ капитан! Я все расскажу! Все! Чистосердечно! Прошу это принять во внимание! — выкрикивал Аллаяров. Он пытался вырваться из рук взявших его с двух сторон милиционеров. — Вы меня слышите, товарищ капитан?

— Вам ничего другого не остается, — сказал Алиев.

Арестованного увели.

Из дому вышли лейтенант Султанов и председатель махаллинской комиссии Кадыров.

— Закончили? — осведомился капитан.

— Какое там! — с раздражением бросил лейтенант. — Только на опись найденных вещей потребуется дня два.

Алиев зажег сигарету и с наслаждением затянулся.

— Что ж, в таком случае продолжайте, — сказал он лейтенанту. — А я поехал.

Капитан дошел до ворот и, как бы что-то вспомнив, резко остановился. Он возвратился на веранду и подошел к старухе:

— Спасибо, мать. Вы очень помогли нам.

Ни один мускул не дрогнул на лице старой женщины. Устремив взгляд в пространство, она оставалась неподвижной — будто не слышала, что ей сказали. По щекам, теряясь в глубоких морщинах, катились слезы.

Алиев поехал в ТашМИ. Молоденькая медсестра, провожая его до палаты, где лежал Рахим Саидов, осторожно спросила:

— А кто этот человек, товарищ капитан? С раннего утра к нему идут посетители.

— О, это очень большой человек, — с улыбкой ответил Алиев.

Лицо медсестры тут же приняло строгий вид.

Койка Рахима стояла у окна. Голова его была забинтована, ссадины на лице смазаны йодом. Узнав капитана, он хотел приподняться.

— Лежите, лежите! Как ваше самочувствие, Шерлок Холмс?

Рахим улыбнулся одними только глазами, еле слышно проговорил:

— Я отнес… Все вернул.

— Знаю, — сказал капитан. — И хорошо поступили.

— Он?

Алиев кивнул.

— За что?

— Хотела все начать заново.

— Что? — не понял Рахим Саидов.

— Жизнь начать заново…

— Почему? В чем она виновата-то?..

— Очевидно, они хотели втянуть ее в свои грязные делишки… Подарки — это был задаток… Она отказалась… Это все и решило…

Рахим закрыл глаза и долго молчал:

— Кто они? Их много?

— Главный в наших руках. От него потянется ниточка Дверь приоткрылась, в палату заглянула медсестра.

Капитан вспомнил просьбу врача — не утомлять больного. Он поднялся.

— Товарищ капитан, — обратился к нему Рахим. — Шофер не виноват. Я сам… по рассеянности…

— Мы учтем, — пообещал Алиев. — Других просьб нет? Рахим отрицательно покачал головой. И еле слышно сказал:

— Благодарю вас.

Алиев дружески улыбнулся, осторожно пожал ему руку и вышел из палаты.