Николай Омельченко - В ожидании солнца (сборник повестей)

Не успел Бережан ответить, как Сашка рванул чемодан. Потом ребята даже не поняли, что же произошло. Оба полетели на землю, пытались подняться, но все плыло в глазах, как после долгого кружения. А когда поднялись, увидели, что Бережан уже стоял у Илюшкиного дома…

Он еще долго стоял, глядя на дом и не решаясь войти. Потом все же нерешительно зашагал к крыльцу, перевел дыхание, постучался. Ему открыла Лидия Антоновна, Илюшкина мать. Когда яркий квадрат света выхватил пришельца из темноты, женщина вздрогнула и некоторое время напряженно, с тревогой вглядывалась в небритое усталое лицо.

— Не узнать? — хрипло спросил Бережан.

— Вася, — наконец выговорила хозяйка; в ее голосе не было ни радости, ни удивления.

— Где Андрей? — выкрикнул Бережан, заглядывая через плечо Лидии Антоновны.

В дверях затемненной комнаты появился Илюшка. Бережан быстро поставил чемодан, сбросил с плеч вещмешок и с подвижностью человека, которой трудно было ожидать от этого неуклюжего на вид человека, пошел на него, широко раскрыв руки.

— Андрей!

Илюшка стоял неподвижно.

— Илюша… — виновато проронил Бережан, опуская руки. — Как похож…

Лидия Антоновна невольно перевела взгляд на портрет на стене, где был снят ее муж, Илюшкин отец, друг Бережана, и с горьким упреком, почти с отчаянием сказала:

— Все, все вернулись… Даже те, кого никто не ждал…

Бережан нагнулся, поднял вещмешок. Он понимал ее горе, знал, что через минуту-другую женщина заговорит совсем по-иному. Ведь он проделал слишком долгий путь, видел горя больше, чем хозяйка, и окно этого дома было, пожалуй, единственным светом, который манил, звал его. Только здесь его ждали открыто и радостно. Но сейчас радости не было: в дом не вернулся с войны хозяин, друг Бережана…

— Дядя Вася, оставайтесь, — с мольбой проговорил Илюшка.

Бережан пристально посмотрел на паренька, улыбнулся ему своей обычной грустной улыбкой, покосился на Лидию Антоновну. Хозяйка молчала. Гость потоптался в нерешительности: обида у него прошла, осталось только чувство неловкости.

Тут-то и вошел в дом Анатолий Степанович Коротков. Он был в защитном кителе, в диагоналевом галифе и в щегольских хромовых сапогах. Коротков часто бывал в этом доме, но Илюшка не любил его, хотя тот на вид казался спокойным, добродушным человеком. Круглолицый, розовощекий, он всегда ходил с большим кожаным портфелем, от которого дразняще пахло конфетами.

— Бережан? — узнал пришельца Коротков и радостно, широко заулыбался, бросил портфель на подоконник, обнял фронтовика. — Вернулся, живехонек! Рад, очень рад. А я вот иду, вижу — свет, дай, думаю, заверну на огонек… Ну и вообще, Лида теперь у меня работает, вот и заглядываю…

Лидия Антоновна тем временем пошла накрывать на стол.

Коротков рассказывал, что его еще под Москвой контузило, что шесть месяцев пролежал в госпитале, а потом «комиссовали», вернулся на завод…

— Пришел — одни женщины да старики. Трудно, трудно было. Ну, а теперь все наладится, возвращаются люди. Теперь заживем! И мне, может, легче станет, а то — как белка в колесе. Видал, какой портфелина — полон бумаг, — рассмеялся Коротков, раскрыл его, вынул бутылку водки и консервы. — Вот, держи, — передал Лидии Антоновне. — Сегодня премиальные получили, купил на всякий случай…

Но когда хозяйка пригласила за стол, решительно отказался, направился к двери.

— За встречу, — тянул его за рукав Бережан. — Ну?

— Потом как-нибудь, Вася, у нас еще много времени впереди, — извинялся Коротков. — А сейчас не могу, отчеты, всю ночь буду сидеть. На завод вернешься или в другое место метишь?

— Вернусь, — твердо ответил Бережан.

Когда сидели за столом, Илюшка во все глаза смотрел на Бережана, и ему казалось, что тот почти не изменился. Вот только будто стал немного пониже, поседел, да еще военная форма делала его каким-то чужим, мало похожим на того довоенного дядю Васю, каким он запомнился — в потертом коричневом пиджаке с наспех заштопанными пропалинами, в рубашке со змейкой-«молнией».

Лидия Антоновна с грустью думала о том, как эти несколько лет жизни изменили Василия. Лицо, до войны совсем молодое, сейчас стало сероватым, словно в него крепко впиталась пыль пройденных дорог, лоб, казалось, стал ниже — это, конечно, от морщин, раньше их не было…

Бережан тоже нашел Лидию Антоновну изменившейся, постаревшей. И только за столом, робко поглядывая на нее, будто знакомясь заново, подумал, что она, пожалуй, стала еще красивее. Исчезла девичья угловатость, которая до войны так мешала ей, вместо восторженного блеска в глазах появилось какое-то печальное спокойствие.

— Чего тебе идти к чужим? — беря рюмку, сказала Лидия Антоновна. — Оставайся, места хватит.

— За Андрея, пусть земля ему будет пухом, — глухо молвил Бережан, и они выпили.

Лидия Антоновна покосилась на Илюшку, который выпил свою рюмку залпом, с хвастливой бравадой, как пьют обычно юнцы.

— Видал его? — осуждающе сказала. — Да ты хоть закусывай…

— Не хочу, — отмахнулся Илюшка.

— Совсем от рук отбился, — жаловалась Лидия Антоновна. — С седьмого класса школу бросил, баклуши бьет…

Бережан откинулся на спинку стула, вынул сигареты, протянул Илюше:

— Закурим?

— Я ему закурю!

— Да ведь курит он, — сказал Бережан. — Бери, немецкие…

Илюшка впервые при матери взял в рот сигарету. Бережан щелкнул зажигалкой. Мальчишка нагнулся прикурить, но вдруг так и застыл, будто в полупоклоне.

— Можно? — протянул он руку к зажигалке. — Ну, конечно же, моя!

— А где ты ее потерял? — насторожился Бережан.

— Я?.. — смутился Илюшка. — Витьке в карты проиграл…

Бережан помрачнел и задумчиво посмотрел на него.

— Вот-вот, — вздохнула Лидия Антоновна, — карты, а от них и до тюрьмы недалеко.

— А он что — твой дружок? — спросил Бережан.

— Умгу, — кивнул Илюшка.

— Друзья — это те, у кого учатся хорошему, — заметила Лидия Антоновна назидательно.

— Всякое бывает, — вздохнул Бережан.

— А отец в карты играл? — спросил Илюшка.

— Нет, отец в карты никогда не играл, — поспешила ответить Лидия Антоновна. — Дай бог, чтобы и ты в него пошел…

Бережан приподнял голову, прислушался. До его слуха донеслись далекий скрежет и повизгивание металла, затем ухающий, глухой стук, словно по земле били гигантским молотом.

— Ветер переменился, от завода дует…

Конечно, и ему, и Лидии Антоновне в тот вечер думалось, что не такой должна быть эта встреча и вовсе не о том им хотелось говорить… Хозяйка молча убирала со стола, мыла посуду, стелила гостю постель в той самой комнатушке, в которой он часто ночевал и раньше, когда засиживался в гостях допоздна. Бережан с Илюшкой, точь-в-точь как когда-то с Андреем, вышли на крыльцо покурить перед сном…