Николай Омельченко - В ожидании солнца (сборник повестей)

Жолуд понял, какой актер требуется и что нужно для того, чтобы привести его в кафе.

— В театр, Саид! — приказал он шоферу.

— Что смотреть будем? — попытался пошутить Саид.

Жолуд не ответил, хотя настроение у него заметно улучшилось. Так было всегда, когда ему поручались подобные задания, когда от этого зависела съемка. В нем все-таки билась административная жилка…

В театре шла репетиция, главного режиссера трогать было нельзя — неэтично. Да если бы Жолуд и нарушил этику, режиссера только рассердила бы подобная бесцеремонность и вряд ли тогда Виталий вернулся бы с актером. Директор же, как назло, тоже куда-то отлучился по своим, всегда важным, директорским делам. Правда, администратор пообещала, что он вот-вот должен появиться.

Жолуд стал ждать. В отличие от других людей, он любил ожидание. В это тягостное для других время Жолуд, обычно занятый до предела, мечтал и наслаждался тем, что должно было в конце концов когда-нибудь прийти. В такие свободные часы Виталий сочинял сюжеты, придумывал детали и характеры, а иногда просто пытался найти их в мелькавших мимо, занятых или праздных людях. Вот и сейчас он увидел, как из темноватого угла вестибюля вышел быстро, осторожно и неслышно человек, видимо, уже много лет проработавший в театре. Виталий тут же отметил, что у него на шее обвисла красная бугристая кожа, точно так же обвис и нос — чистый тебе индюк… Оглядевшись вокруг, Жолуд остановил взгляд на старинных (или сделанных под старину) часах, стоявших в углу. И тут же отметил, что лик циферблата с тусклой бронзой чем-то похож на икону. Ему это так понравилось, что он вынул блокнот и даже записал, хотя потом некоторое время и терзался: все казалось, что подобное он уже у кого-то читал…

И снова мечталось. Он будет, конечно же, будет писать, только не так, как все, — лучше, по-новому, он должен добиться большого, очень большого! И в мечтах его зрели такие произведения, такие шедевры! Даже боязно садиться за стол… Вот стол частенько пугал его: не раз уже случалось так, что в мыслях все получалось гениально «от и до», а как только перо прикасалось к бумаге, письмо становилось или слишком похожим на то, что уже было, или сильно отличалось от задуманного — выходило бледное, бесплотное и бескровное. Он это чувствовал и в таких случаях сильно страдал, надолго оставлял писание. А потом опять мечты и новые надежды. Последнее время он подумывал о том, чтобы стать режиссером-постановщиком, при этом, конечно же, не оставляя писательства…

В вестибюль вошел какой-то мужчина. Дежурная у двери повела вслед ему глазами, потом прикрыла их, дав понять Жолуду, что это и есть директор. Жолуд подождал несколько мгновений, пока тот зашел в кабинет, и поспешил следом за ним. С ходу объяснив причину визита, тут же попутно похвалил город, театр, людей и, конечно, актеров, отличный коллектив, который сумели сколотить два очень талантливых человека — директор и главный режиссер театра.

— Что же вы, такой богатый коллектив, не могли привезти еще пару актеров с собой? — снисходительно усмехаясь и немножко кокетничая, говорил директор. Он был доволен и похвалой Жолуда, и той сдержанностью и деликатностью, с которой умел говорить Виталий, а еще больше тем, что тот обратился с просьбой именно к нему, директору, а не к главрежу.

— Ну как же, у нас театр киноактера, свой собственный, бери кого угодно и когда угодно, — ответил с любезнейшей улыбкой Жолуд, — но все случается. Думали, лишний не понадобится, да и, кроме того, любой из нашего коллектива, из нашей группы небольшую эпизодическую роль потянет. Но в данном случае роль хоть и небольшая, но трудная, значительная. На нее мы хотим пригласить хорошего, настоящего актера. И пот просим, чтобы вы нам порекомендовали. У вас опыт, вы всех своих отлично знаете…

Директор взял с тумбы около своего стола массивный, в сафьяновом переплете альбом, полистал его, пока, наконец, со вздохом не остановился на одной из страниц:

— Вот, пожалуй, можно этого…

Жолуд заглянул в альбом. Актер, изображенный на фотографии, явно не подходил, было ему за тридцать, на обрюзгшем лице — узкие, заплывшие жирком глазки. И директор знал, что актёр не для той роли, о которой говорил Жолуд, но это, по всей видимости, был хороший приятель его, вот он и рекомендовал.

— Подходит? — с улыбкой поглядел на него директор.

— Подходит, — улыбкой на улыбку ответил Жолуд, — подходит на роль повара, по повара мы еще не ввели в сценарий. А вот актера на роль молодого симпатичного официанта в эту минуту, когда мы с вами приятно беседуем, ждет вся группа…

— Ну что ж, тогда выбирайте сами. — Директор положил альбом на колени Жолуда.

Виталий сразу же нашел того, кто был нужен.

— С ним придется трудновато, — вздохнул директор. — Он у нас на главных ролях, а на пятницу, субботу и воскресенье заменять его менее талантливым дублером театр не согласится, сбор и престиж для нас, как вы понимаете, играет немаловажную роль.

— А мы его на эти дни брать и не будем, мы его снимем сегодня.

— Ну, в таком случае, пожалуйста. — Директор вырвал из настольного блокнота листок, написал на нем адрес, тихо добавил: — Об условиях вы договоритесь с ним сами…

Жолуд, беря листок, взглянул на часы. На всю операцию ушло ровно сорок минут, еще через двадцать он привезет актера в кафе. Виталий был уверен, что Коберский похвалит его, и настроение у него стало еще лучше.

— Куда едем, начальник? — привычно спросил у него Саид.

Жолуд назвал адрес и тут же спросил раздраженно:

— Почему ты называешь меня начальником?

Саид улыбнулся, пожал плечами, подумал немного и ответил очень серьезно:

— Вид у тебя, Виталий, всегда такой… важный, как и у большого начальника. Не обижайся. Не хочешь — не буду так называть, я не умею обижать людей.

Жолуду была приятна эта простодушная лесть Саида, но, вместе с тем, слова шофера чем-то покоробили его, поэтому он промолчал нахмурившись. Саид, видимо, понял это и спросил уже несколько заискивающе:

— Ты учился в школе, наверное, очень хорошо?

Жолуд учился хорошо, но где-то прочел, что большинство великих людей учились в школе неважно. Сказал небрежно:

— Плохо я учился, Саид…

— А я своему сыну говорю: учись на «отлично», а то человека из тебя настоящего не выйдет. Правильно я говорю?

— Правильно. Но не все зависит от хорошей учебы. Много в жизни зависит от везения, от таланта…

— И это верно, — вздохнул Саид. — Мы с начальником нашей автоколонны в один класс ходили. Верблюд верблюдом был. А потом как пошел, как пошел… Правда, так и остался глупым человеком. Приехали!

Актер, которому позвонил директор театра, уже ждал их у подъезда, стоял под зонтиком, высокий, молодой, модно одетый.