Иван Арсентьев - Преодоление: Роман и повесть

Одни рабочие, залитые с ног до головы густой патокой, бежали в степь (а вдруг рванет, заполыхает!), другие — им навстречу.

Наперерез Карцеву грохотали тягачи, волоча за собой длинные тросы. Впереди тракторов топал Кожаков, показывал что‑то руками. Машины остановились — дальше нельзя, дальше гремучая смесь. Карцев понял: надо вытаскивать Дизели и насосы. Бросился на помощь рабочим. Потащили к вышке трос на себе.

Газоспасатели вели под руки мокрого, обессилевшего Середавина. Шалонов и Маркел бежали впритруску с домкратом и ломами на плечах в сторону дизельной. Карцев схватил ключ, принялся торопливо отвинчивать гайки крепления двигателей. Скользя по мокрым половинам, Кожаков с газоспасателями привязывал к ним тросы. Маркел орудовал ломом. Работали лихорадочно и крайне осторожно. Работали на пороховой бочке и даже хуже. Не дай бог, при ударе брызнет искра — хоронить будет некого. Мокрые ломы и ключи, что называется, жгли руки, пот под маской заливал глаза, голова гудела от прилива крови, от нечеловеческого напряжения. Хотелось лечь прямо в бурлящий под ногами раствор и хоть минуту полежать неподвижно.

Но вот дизель сдвинулся с места, пополз на салазках за трактором. Еще четверть часа — и дизельная опустела. Насосы также удалось спасти.

— Уходите! — приказал Кожаков, и рабочие направились к стоящим вдали спецмашинам, грязные, точно на них разом выжали все половые тряпки Нефтедольска.

— Братва! Дай водички теплой отмыться, — попросил Карцев у водителей.

— Эка вас!.. Окидывай робу, живее!

Карцев в мгновение ока сорвал с себя брезентовку, ватник, сорочку. На заляпанном глиной лице только глаза блестели.

— Валяй, друг, до конца, баб у нас нет! —закричали ему, и он, приплясывая от холода, разделся догола.

Два ведра горячей воды, серое шоферское полотенце, и вот он уже в чужой стеганке и штанах прикуривает сигарету.

Вахта последовала его примеру. Взъерошенный Шалонов не стал ожидать, покуда кто‑то пожертвует ему одежду, подскочил к машине, возле которой валялось «добро», не использованное для лубрикации, и выбрал себе грязнущую, ко сухую робу. Облачился — и стал точь–в-точь Мустафа из кино «Путевка в жизнь».

— Глядите! Глядите! — закричал он, показывая на вышку.

Ее почти закрыло бурое облако распыленного раствора. Из него взметнулся вверх мощный открытый фонтан газа и ударил точно в кронблок. Вышка стала угрожающе раскачиваться, она словно топталась четырьмя своими ногами в кипящем болоте, неуклюже заваливаясь то на один, то на другой бок. Оцепеневшие от собственного бессилия, люди молча смотрели, как сорокаметровый скелет вышки словно в последней смертельной пляске погружался в размытую бездну.

Расколовшаяся земля доканчивала, всасывала в себя мстительно все, что оставалось еще на разъяренном, грохочущем клочке, который еще недавно представлял собой разведочную буровую.

Бурлящая грязевая пучина покрыла грифоны, и они превратились в подобие гейзеров. И сразу в степи сделалось чуть просторней. Только на месте, где четверть часа назад маячила вышка, бил ввысь стометровый фонтан газа, похожий издали на огромный фиолетовый меч.

Какими силами вогнать его обратно в земные ножны?

Какой крышкой прихлопнуть вырвавшуюся из темных недр первозданную силу?

Сумрачный Середавин, оставив смену дозорных, остальных рабочих отпустил.

И вот те, кто пролил семь потов, кто задыхался в невидимом облаке газа, кто уже не чувствовал ни рук, ни ног от бешеной работы, лезут в кузова машин, усаживаются. И никто уже не говорит об аварии, будто ничего и не случилось. Говорят о предстоящей бане, о ценах на продукты, ругают кого‑то за бестолково составленный график отпусков, и только быстрые внимательные взгляды, бросаемые на удаляющийся фонтан, показывают, где на самом деле их мысли и заботы.

Карцев выскочил из машины, не доезжая до Венеры. Он встал на бугре, поросшем непролазным шиповником, прислушался. С западной стороны доносился приглушенный гул и свист. Странно знакомые звуки. Казалось, целый полк перехватчиков, форсировав двигатели, собирается взлететь в небо.

Как бы хотелось Карцеву подняться сейчас вместе с ними! Но истребителей не было — бил фонтан. Издали он отливал синью, как острый стальной кинжал.

Карцев смотрел на него, прищурясь.

То снег, то дождь, то едкая крупка, словно железными опилками, хлестали по лицу. Порывистый ветер гнал нескончаемые тучи, и мокрая степь пестрела седыми лоскутьями луж. Дорога, изрезанная глубокими рытвинами, терялась во мгле среди холмов.

Затяжная оттепель… Распутица.

По дороге, исходя ревом, ползли два тягача. Один тащил за собой вагончик на полозьях, другой — прицеп, полный бочек с бензином. Это пробирались в Венеру разведчики Хвалынского. Они ехали из Нефтедольска, где пробыли два дня на обширном деловом совещании, посвященном ликвидации газового выброса.

Как от камня, брошенного в воду, долго бегут круги, волнуя тихую заводь, так и от аварии в Венере пошла раокатистая зыбь, нарушающая привычный порядок жизни.

Откуда только не понаехали специалисты! Каких только способов и средств не предлагали, начиная от колокола — сборника газа и кончая подземным атомным взрывом.

Естественное дело: авария нешутейная.

На совещании, однако, было принято предложение самих разведчиков, а именно: пробурить две наклонные скважины к аварийному стволу и через них задавить фонтан водой и цементом. Работа, что называется, снайперская. Промахи исключаются.

На обе наклонные сразу же назначили свободные бригады Бека и Середавина, но вышек запасных ни в конторе, ни в тресте не оказалось. Не было поблизости и воды. Все это предстояло изыскивать, раздобывать, подвозить.

Перед самым отъездом на место стало известно, что с вышками вроде что‑то наклевывается, только тащить их далековато, поэтому начало работ будет зависеть от умения вышкарей Широкова.

Холмистая равнина долго прятала от глаз речку Пожненку. Но вот и она, лентяйка степная. Ты погляди, разошлась‑то как! Не узнать. Того и жди, из берегов выйдет. Несется как чумная, взъерошенная шугой, конопатая от плеска дождя. Вздулась, словно на дрожжах, подпирает под бревенчатый настил моста.

Тягачи остановились, из вагончиков высыпали люди. Кожаков, вытягивая с причмоком ноги из густой грязи, направился к мосту, за ним потянулись остальные. Навстречу — телега, запряженная парой косматых лошаденок.

— Здорово, хозяин! Откуда? — крикнул Кожаков.

Телега остановилась. Пожилой возчик приподнял со лба шапку, посмотрел на незнакомых, поздоровался. Едет он из той деревни, что виднеется за речкой.

— Как дорога?