Павел Загребельный - Долина долгих снов

— Ты думаешь, что белобородые молчальники — это и есть мифические белые братья? — спросила Поля.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Кочубей. А пока что неплохо было бы достать хоть немного обыкновенной холодной воды. — И он начал стучать кулаками в дверь.

Увайс бросился помогать ему, но все их усилия были напрасны. В саду царила мёртвая тишина. Никто не подходил к их тюрьме. Только вечером, когда в саду начало смеркаться, загремел засов на дверях и тот же белобородый рулевой жестом попросил их идти за ним.

Они пошли по направлению к центральной башне, откуда долетали неясные, глухие удары, словно там кто-то бил в гигантский барабан.

Постепенно к одиночным глухим ударам присоединились более частые, и уже не было сомнения в том, что это — барабаны. Затем в глухое бормотание барабанов вплелись пронзительные голоса медных труб, и невидимый хор запел торжественный хорал, вроде того, какой нашим путешественникам довелось слышать вчера. Где-то зазвонили колокола, и могучие слоны вспугнули своим густым рёвом вечерние сумерки.

— Готовится грандиозная демонстрация, — заметил Максим. — Не съедят ли нас сейчас живьём?

— Не говори глупостей! — сурово глянула на него Поля.

Они вышли на большую овальную площадь перед воротами центральной башни Яшмового храма.

Сотни смуглых мужчин в белых тюрбанах и белых повязках на бёдрах, выстроившись ровными шеренгами, били в барабаны. У каждой шеренги были другие барабаны. У одной — большие, круглые, как обыкновенные оркестровые турецкие барабаны, у другой — продолговатые, как ульи для пчёл, у третьей — напоминали две большие лейки. Были тут барабаны размером с блюдце, а были и как мельничный жёрнов. И всё гудело, бубнило, дребезжало, лязгало так громко, что хоть уши затыкай.

Голые танцовщицы с серебряными зонтиками над головой кружились перед дверью храма в пленительном танце. Трубачи, стройные, молодые, с медными браслетами на крепких ногах и руках, изо всей силы дули в свои крикливые инструменты, а большой отряд белобородых людей в круглых белых шапках-тарелочках выстроился по обе стороны высоких дверей, из которых, очевидно, вот-вот должна была выйти какая-то торжественная процессия.

И действительно. Двери мягко, беззвучно отворились, и в тёмной глубине храма, озарённая желтоватым пламенем камфорных светильников, появилась целая сотня белых, украшенных цветистыми попонами слонов. На спинах у слонов по двое и по трое, прячась под серебристыми четырёхугольными зонтами, сидели удивительно белые люди. У них была белая, как бумага, кожа на лице и руках, белые волосы на продолговатых маленьких головках, белые ресницы. Зато глаза у этих белых людей были красные, как у кроликов. Красноглазые сидели на спинах слонов, надменные и неприступные.

— Теперь я понимаю, о каких братьях все время шла речь, — сказал Максим. — Мы попали в царство альбиносов. Эти люди, воспользовавшись бесцветностью кожи для доказательства своего превосходства над темнокожими жителями Долины долгих снов, захватили здесь всю власть в свои руки. Вы видите, как их встречают! Подобных почестей не знали, должно быть, и египетские фараоны…

Среди однообразного белого потока внезапно появилось чёрное вкрапление — несколько альбиносов ехало на маленьких чёрных слониках. За ними шёл большой отряд белобородых мужчин с высокими чашами в руках, а дальше медленно передвигался гигантский серый слон, весь в золотых и серебряных ризах, затенённый двумя — один над другим — балдахинами. Перед ним выступало несколько мускулистых воинов, в руках у которых поблёскивали широкие тяжёлые мечи.

На спине чёрного слона сидели, наполовину спрятавшись в золотой, украшенной пучками страусовых перьев корзине, два альбиноса.

Все, кто был на площади, при появлении двух альбиносов на чёрном слоне упали на колени и дружно выкрикнули какие-то непонятные, таинственные слова:

— Бгур бгувас свас!

А когда отвратительные альбиносы милостиво кивнули головами, толпа ещё раз повторила:

— Бгур бгувас свас!

Когда процессия двинулась дальше, один из белобородых подтолкнул Максима к толпе пришедших с ними из сада.

— Нас не забывают, — пошутил Максим.

— Молчи, — прошептала Поля. — Мне почему-то кажется, что здесь готовится что-то страшное. Как ты думаешь, Увайс?

— Тут, наверно, за всех думают эти два выродка, — кивнул Увайс в сторону двух альбиносов на чёрном слоне.

— Идея! — хлопнул себя по лбу Максим. — Как же это мы не догадались раньше? Ведь эти пижоны и есть два белых брата! Выходит, всё становится на своё место. Мы попали в Долину подковы, нашли в ней Яшмовый храм, познакомились с так называемыми белыми братьями, теперь остаётся только одно: найти плантации цветов Неба. Тогда профессор Бойко не будет иметь к нам никаких претензий.

— Думаю, что Иван Терентьевич уже разыскивает нас, — заметила Поля.

— Вряд ли, — ответил ей Кочубей. — Мы исчезли всего несколько дней назад, и никакого повода волноваться за нас нет.

Процессия всё шла и шла по многочисленным крытым переходам, мимо бассейнов и фонтанов, мимо роскошных цветников.

Взревели трубы, толпа дружно прокричала: «Бгур бгувас свас!», один из альбиносов махнул рукой, и барабанщики вышли на плантацию цветов. Тогда другой альбинос выкрикнул что-то короткое и резкое, барабанщики все, как один, ударили в звучные бока своих инструментов, и вокруг раздался такой страшный грохот, словно где-то в горах началось землетрясение.

— Смотри, Максим! — воскликнула Поля, показывая туда, где гремели барабаны.

Там творилось что-то необычайное. Обвисшие бутоны цветов медленно поднимались вверх, плотная зелёная оболочка на них развёртывалась и из-под неё появлялись широкие белые лепестки. Лепестки росли на глазах, их становилось всё больше и больше. Вот уже несколько бутонов распустилось совсем, и вечерний сумрак прорезали снежно-белые звёзды сказочных цветов. Круглые и пушистые, как нежные облачка в летнем небе, широкие, как листья царя цветов — лотоса, они наполняли воздух еле уловимым пьянящим ароматом, от которого кругом шла голова.

— Цветы Неба, — прошептала Поля. — Так вот какие они!..

Но вот к барабанщикам присоединились белобородые чашеносцы. Они начали хватать руками цветы, срывать все лепестки и выдавливать из них в свои высокие чаши прозрачный сок.

— Я не понимаю, почему раскрываются цветы от барабанного боя, — сказала Поля. — Это просто какое-то чудо!

— Никакого чуда, — махнул рукой Кочубей. — Цветы раскрываются от вибрации воздуха. Обыкновеннейшая физика. Разве не так, Увайс?