Владимир Петров - Ракетный заслон

А сирена все гудела, гулкое эхо раскатывалось по лесным чащам. И казалось, трубный набат этот разметал куда-то по сторонам все, чем только жила тайга, оставались лишь коробки кабин, тугие, округлые, гудящие скрытой в них силой, оставались опрятно-белые ракеты и воздетые к небу блестящие стрелы пусковых установок.

Добежав до командного пункта, капитан Кадомцев перевел дух и уже спокойно спустился по ступенькам. Протиснулся в дверь, прикрыл ее и пристроился слева, за спиной планшетиста. Первое, что уловил в тесной полутьме, — странный запах нагретой аппаратуры, смешанный с эфирным ароматом лимонной корки. Значит, Утяшин действительно только что пил чай.

— Михаил Иванович? Проходи поближе, — послышался басовитый голос Утяшина. Повернув голову, Кадомцев не разглядел его лица, увидал только четкий белый полукруг подворотничка, врезавшегося в шею.

— Ничего, я посижу здесь. Удобно.

Шел контроль функционирования. Мигали разноцветные лампочки на панелях, щелкали реле, над головой шуршал динамик громкоговорящей связи.

— Уберите громкость! — недовольно сказал майор, поднимая секундомер к глазам. Наступило время докладов о готовности. Динамик щелкнул, в нем зашуршало-посыпалось, затем скребущий металлический голос доложил:

— Первая готова!

Глаза постепенно привыкли к темноте. Вот у пульта старший лейтенант Вахрушев, сидит спиной, чуть повернув голову влево, к операторам. На фоне панельного многоцветья лицо его в профиль кажется чужим. Хорошо видны руки. Они бегают по кнопкам и тумблерам, как по клавишам аккордеона.

Планшетист Салтыков бритвенным лезвием затачивает карандаш-стеклограф. Соскабливает грифель в спичечную коробку, послюнив, пробует карандаш на ладони.

Ефрейтор Трушков, отрегулировав яркость экрана, нетерпеливо поглядывает на Резника. Тот, как изваяние, не шелохнется, смотрит на зеленый экран. Что-то подозрительно часто шмыгает носом Юлиан Мамкин, уж не искупался ли утром на этой рыбалке? А может, удочки лазил отцеплять?..

— Внимание! В воздухе скоростная контрольная цель! Поиск. Азимут… Дальность… Обнаружить и уничтожить!

Майор Утяшин оглядывается на Кадомцева, многозначительно поднимает брови: гляди, замполит, сейчас будут выдавать класс! В ответ Кадомцев так же беззвучно кивает: давайте! Поглядим-посмотрим.

Уже по манере видно: Вахрушев, офицер наведения, ас; поиск он ведет с отданными штурвалами, дальность выставляя с некоторым упреждением. Чувствуются опыт, сноровка и свой почерк.

Артистично манипулируя кнопками и тумблерами, четко отдает команды операторам:

— Захват!

— Есть захват!

— Взять на ручное сопровождение!

Операторы перебрасывают тумблеры, штурвалами действуют на ощупь, плавно, уверенно. Такие срыва цели не допустят.

Кадомцев отлично понимает — ему демонстрируют работу. Стараются, чтобы потом с удовольствием и затаенной гордостью наблюдать, как он будет ахать и охать от восхищения.

Мамкин самый любопытный из всех. Косится и косится на Кадомцева из-за крутого плеча сержанта Резника. Ни дать ни взять — мышонок из-за амбарного мешка. И за экраном успевает следить. А чего ему беспокоиться: цель-то ведь не реальная, а по имитатору. Он такую, наверно, проводил без малого сотню раз. Тоже с такими вот жиденькими имитированными помехами.

— Взять на автоматическое сопровождение!

— Есть АС по дальности!

— Есть АС по углу места!

Цель удобно прилепилась на перекрестиях оранжевых экранов, высота ее вполне приличная, и автоматическое сопровождение будет устойчивым.

Только Салтыков вот, кажется, немного оплошал. То ли без особого настроения работает, то ли по рассеянности, но координаты цели зафиксировал не совсем точно, с ошибкой — планшет рядом, и Кадомцеву хорошо это видно. Постучал пальцем по планшету, кивнул планшетисту: уточни! Салтыков спохватился и через считанные секунды исправил курс.

Кадомцев невольно вспомнил события теперь уже многолетней давности, когда он совсем еще неопытным техником-лейтенантом вместе с другими молодыми офицерами осваивал первые станции наведения ракет. На всю жизнь запомнился зеленый полумрак кабин, волнующий запах муаровой краски, бесчисленные ряды разноцветных лампочек. Теперь намного легче. И аппаратура надежнее, и инструкции проверены жизнью, боевой работой. Теперь, наверное, иногда можно себе позволить и такую вот «эстетическую разминку».

— Цель подходит к зоне пуска!

— Внимание! Пуск!

Нажаты кнопки. На экранах тотчас же возник новый светлячок, резво побежал к перекрестию, очерчивая плавную дугу. С ходу клюнул в цель, высветив короткую вспышку, и сразу — тишина, упавшая откуда-то сверху. Гулкая тишина, несмотря на стрекот аппаратуры, размеренный гул вентиляторов. Тишина успешного финала.

— Цель уничтожена!

— Молодцы! Отбой. — Утяшин шагнул мимо Кадомцева, ногой настежь распахнул дверь.

С позиций шли вместе. Утяшин в приподнятом настроении топал прямо посередине дороги.

— Даже пыль не выбьешь — утрамбовали, что твой гудрон! Эту дорожку я за десять дней отгрохал. Командир полка приехал, поставил задачу: соорудить в кратчайшие сроки. День и ночь вкалывали. Профиль мы из глины делали, с двух сторон грунт вынимали. Потом песочек сверху, тяжелый каток — и порядочек!

Дорога и впрямь была сделана добротно, только слишком уж азартно поработали тут бульдозеристы — корни деревьев искромсаны. Через год засохнет не одна сосна.

Говорить Утяшину об этом, пожалуй, не стоило. Он сейчас в таком состоянии… Любая критика — как красное для быка.

Утяшин перехватил осуждающий взгляд замполита, однако понял его по-своему.

— Ямы по обочинам — ерунда! Через год-другой все зарастет, тайга залатает. А вот тот самый большой котлован планируем вообще расширить. Сварганим пруд, запустим карасей — и будь здоров: в любой момент к столу деликатес. Хариус, таймень тут не котируются — в Марчихе их навалом. А на прудовую рыбу великий спрос. Ты как сам-то, не рыбалишь?

— Когда-то занимался. Но отвык.

— Напрасно. Рыбалка — великое дело. Облагораживает человека. Я вот, ежели в воскресенье не посижу с удочкой, потом целую неделю не в форме. Честное слово! Да… Только трудные сейчас времена для нас, рыбаков. Все некогда. Забот много.

— Да, мир сейчас как резонатор: где бы ни ударили пушки, здесь слышно.

— Вот именно. Разъяснять надо это личному составу, поднимать боеготовность. Тренировки и тренировки. Сокращать временные нормативы.

— Смотря какие тренировки, — вскользь заметил Кадомцев.

Фраза эта непроизвольно сорвалась с языка, Кадомцев спохватился, но было поздно: Утяшин уже стоял поперек дороги, крепко, циркулем воткнув ноги. Лицо его медленно багровело.