Эльмира Нетесова - Чужая боль

— Костя! А вдруг я еще не вылечилась? У тебя есть защита?

— Конечно, — усмехнулся парень и в секунду овладел Юлькой. Та, соскучившись по мужчине, лежала послушно. Ей не хотелось дышать и шевелиться. Она обняла человека, словно желая слиться с ним воедино. Вот уже и ночь во дворе настала. В окнах погас свет. А эти двое словно забыли о времени. То смеются, то стонут. Юлька обцеловала всю шею и грудь человека.

Лишь под утро, о чем-то вспомнив, попили чай.

— Так как тебя Антонович назвал?

— Голожопой русалкой, — поджала губы обидчиво.

— Теперь ты ему с неделю сниться будешь. Такое счастье обламывается мужикам нечасто. А главное, перестанет себя стариком чувствовать и научится стучаться в двери, старый пердун.

— Костя! А ты завтра придешь ко мне?

— Я не собираюсь уходить.

— А как же твоя программа?

— Мы немного изменим ее.

— А как? — села на колени, обняв парня за шею, припала к плечу послушной девчонкой и тихо слушала каждое слово человека.

Костя говорил тихо. Он впервые рассказывал о себе девчонке, какую почти не знал.

— Живу в городе вместе со старой бабкой. Она вырастила и подняла на ноги. Выучила; И хотя сама абсолютно неграмотная, меня выучила, заставила закончить институт. Хотя это было очень нелегко. В семье кроме меня еще пятеро ребят. Все разные. Никто ее не послушался. Даже школу не закончили. Бросили, не дойдя до семилетки. Все работать пошли. Кто куда, где можно было получить хоть копейку. Слесарями, мойщиками, только один водителем стал. Короче, дальше чернорабочих не продвинулись. Может, еще в том дело, что родители пили беспробудно. Дети им приносили на выпивку, а оставшиеся пропивали сами. А потом дома были базар и разборки. Это так угнетало. Каждый подсчитывал, сколько принес и сколько пропито. Упреки сыпались на все головы. Перепадало и мне, я был младшим и защититься не мог. За меня вступалась бабка. Она разгоняла всех. А меня прятала на печку, там не достать и не увидеть. Я единственный помогал ей всюду. Потом братья постепенно растворились. Один застрял в армейке. Там выучился, стал майором. Второго взяли в милицию. Третий на флоте работает. Даже доволен. Редко приезжает в отпуск и говорит, что в Смоленск никогда не переедет. Называет его глухой деревней, провинцией. А ему нужны портовые города с их весельем и шумом. Я даже не знаю, имеют ли они семьи, детей. Они крайне редко пишут о себе. Видно, не считают нужным сообщать. Да и зачем, кому?

— Ну, хотя бы родителям!

— Их давно нет. Оба умерли от пьянки. Отравились какою-то «Роялью», техническая гадость, но ее пили как спиртное. Спасти не удалось. Оба в одну ночь ушли. Перебрали дозу, так и не очухались. Хотя умерли в здравом уме и доброй памяти. Все меня уговаривали не пить и держаться подальше от спиртного. Кроме меня их никто не слышал. Все были в разъездах и на похороны не приехали. У каждого сыскались дела важнее, и я вдвоем с бабкой похоронил обоих. Братья, узнав, не огорчились. Помянули коротко и тут же забыли. Никто надолго не задержался. И только я не смог оставить бабулю одну.

— Она жива?

— Слава Богу! И хотя в последнее время часто болеет, ходит на своих ногах. Дома сама управляется. Это она меня всему научила. Я ей за это очень благодарен.

— Сколько же ей лет?

— Скоро девять десятков. А с виду и не по-думаешь, хотя горя перенесла море. Никогда не хнычет и не жалуется.

— А где ее дед?

— О, этот давно от нас ушел к другой женщине и живет там почти два десятка лет. Бабка о нем забыла.

— А ты видишься с ним?

— Зачем? Он чужой человек. Я забыл, как он выглядит. Да и кому нужен бездомный пес. Другого звания ему нету.

— А старшие братья вам помогали?

— Очень редко. А и помощью эти гроши назвать смешно. Помню, наш матрос однажды расщедрился, и когда я поступил в институт, прислал много денег. Мне на все хватило. Но это был единственный случай. Больше никто не отважился. А может, свои заботы заели, понимаешь как в жизни бывает? Зато и я кроме Вовки-матроса никому не должен.

— А на что живете?

— Бабуля получает пенсию. А еще от хозяйства доход. Корова да куры, сама знаешь, излишки, конечно, продаем. Там и зелень с огорода на базар выносим, без копейки не сидим, жаловаться грех. В прошлом году даже дом отремонтировали, привели в полный порядок, газ подвели, воду, туалет поставили, так что теперь все как у людей.

— А тебе еще долго учиться?

— Почти год. Это совсем немного.

— А какой у вас дом?

— Как у всех. Три комнаты, кухня и столовая. Ну, конечно, подвал, кладовка, сарай, все имеется. Без того нельзя.

— А ты где-нибудь работаешь?

— Хочу подработку взять в вечернее время. Пока семьи нет, время остается, надо скопить на компьютер. Тогда вообще классно будет. Мы с бабкой уже собираем на него.

— Тяжко тебе живется, — вздохнула Юлька.

— Да ничего! Другим куда как хуже и не жалуются. Смотря как к жизни относиться. Да, я не богач, но и не нищий.

— Понятно, почему семью решил завести не раньше трех лет, — поморщилась Юля.

— А куда теперь приведу, в нищий рай?

— Зато это твое! И тебя оттуда никто не выкинет.

— Тебя тоже!

— Мне в любое время могут поджопника дать и велеть выметаться вон.

— А в городе, где живешь?

— Раньше с подругой жили. Но теперь у нее обстоятельства изменились. Ее в содержанки взяли. А значит, сама себе не принадлежит. И мне, понятное дело, путь туда заказан. Надо какой-то угол искать, снимать комнату или квартиру, чтоб где-то приткнуться. Иного выхода нет. На улице не проживешь, менты сгребут. А возвращаться на панель не хочется. Но где найти работу, чтоб дали жилье?

— Надо поискать с общагой. Вон, как твоих девок расселили, все устроены.

Юлька сразу отодвинулась от Кости. Интерес к разговору пропал. Она мечтала, что парень предложит ей место в своем доме. Но тот и не подумал, и девке стало досадно.

— Слушай, Костя, я думала, ты возьмешь меня к себе. Я бы не обременила никого. Помогала бы по хозяйству, еще и приплачивала сколько-нибудь, — не выдержала девка. Костя рассмеялся:

— Ну, это нереально. Моя бабуля человечек особый. Ни с кем не ладит. Не дружит ни с кем из соседей. Единственного меня признает. Потому что за годы привыкли и стерпелись. Другие с нею больше трех дней не уживаются. Зачем же мне в собственном доме нужна война? Причем жестокая, постоянная. Бабка человек очень строгих правил. Узнает о твоем прошлом, на порог не пустит, поедом начнет грызть, и я ничем не смогу помочь. Это ее дом, она там хозяйка. Никого не потерпит и не примет. Это точно. И хотя лет немало, везде старается обойтись сама, помощи ни у кого не попросит. Так что жить с нею в одном доме нереально. Я как-то пытался привести на квартиру однокурсника. Он — парень, на второй день сбежал и сказал, что баба-Яга против моей старушки сущий ангел. И с тех пор наш дом обходит за три километра. Я тебя такого испытания не посоветую. Хотя сам от нее в восторге. Но это моя бабка. Она мне и папка, и мамка, и вся родня — в одной обойме. Для меня лучше ее на свете нет. Но я сказал сущую правду. Отбрось иллюзии, я ничем не смогу тебе помочь.