Питер Абрахамс - Тропою грома

— Пойдем, что ли? — сказала она и легко вскочила на ноги.

Они снова зашагали по пыльной, смутно белеющей в полутьме дороге. Закат угасал, сумерки переходили в ночь. Был тот таинственный час, когда нежный прозрачный полусвет смягчает все очертания и всему придает неизъяснимую прелесть. Солнца уже нет, луна и звезды еще не зажглись, день умер, но не совсем, ночь родилась, но еще медлит на пороге; это не жизнь и не смерть, но краткий отдых на грани между ними, когда, переливаясь одна в другую, они весь мир облекают невиданной красотой. Селия и Ленни шли в молчании.

— Селия… — срывающимся голосом начал Ленни и снова замолчал, не находя слов.

Она увидела страдание в его лице, и это ее порадовало.

— Да?..

— Селия, я…

Ей уже не доставляло удовольствия видеть, как он мучается; минутный порыв жестокости прошел.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — мягко проговорила она. — Ты хочешь сказать, что полюбил другую. Так?

Он кивнул.

— Прости меня, Селия…

Он поднял к ней полные боли глаза.

Она попыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле.

— Что же тут прощать… В своих чувствах никто не волен, Ленни. — «Держись, держись, не смей раскисать!..» Она повернула к нему улыбающееся лицо. — Не стану притворяться, будто это мне не больно, Ленни. Ведь мы так сжились друг с другом. Столько лет провели вместе и так хорошо друг друга знаем. А ведь это же и есть любовь, когда так свыкаешься с человеком, что уже у тебя с ним и общие интересы, и общие вкусы, и общие друзья. И когда всему этому вдруг приходит конец, то это больно.

— Прости, Селия…

— Я тебя не виню. Я понимаю. И довольно уже тебе просить прощения. — «Держись! Не начинай кричать на него. Будь спокойной!» — Расскажи мне о ней. Мне кажется, я имею право знать.

— Мы с ней любим друг друга.

— Гм. Я полагала, что мы с тобой любим друг друга.

— Прости, Селия…

— Больше ничего не скажешь?

— Нет… Пожалуйста, Селия, не будем говорить об этом.

Она с трудом подавила желание крикнуть ему, что так легко нельзя порвать отношения, что этого еще мало, что он не хочет говорить!..

— Надеюсь, ты хоть можешь сказать ее имя, — с горечью проговорила она.

— Сари Вильер.

Они шли рядом и молчали. Теперь внизу, в котловине, уже был виден Стиллевельд, направо — лавка, а налево, поодаль, высоко на холме — Большой дом.

Стоя на пороге лавки Исаак видел, как они проходили. Слухи о приезде Селии дошли и до него. Все местные новости рано или поздно становились известны в лавке. Исаак задумчиво усмехнулся, думая о том, как же разрешится эта комбинация — Ленни и Сари и эта девушка из Кейптауна, которая любит Ленни.

«Надо будет сходить сегодня в Стиллевельд на праздник», — решил он и пошел к себе — записать в дневник о происходящих событиях.

Селия и Ленни уже подходили к крайним домам поселка, уже видели, как там снуют и хлопочут люди. Селия тронула Ленни за руку. Он вопросительно поглядел на нее.

— Не будем горевать, Ленни. Ради нашего прошлого счастья. Хорошо? И не страдай больше из-за меня. Что ж тут поделаешь? Бывает!

— Ты такая добрая, Селия, ты так все понимаешь.

«Как не понять», — с горечью подумала она.

— Ну, так подбодрись. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

И она оживленно заговорила. Рассказала ему все последние кейптаунские новости. И все последние анекдоты. Что такой-то сказал, и что такой-то ответил. И кто чем занят, и кто в кого влюблен, и кто уехал, и кто женился. Постепенно и у Ленни развязался язык, и к тому времени, как они вошли в деревню, они уже весело болтали о знакомых делах и знакомых людях, словно двое старых приятелей.

Перед тем как войти к себе в дом, где их поджидали организаторы встречи, Ленни сжал руку Селии и сказал с облегчением и благодарностью:

— Ты прелесть, Селия.

Она странно поглядела на него, улыбнулась и вошла в дом. И когда кончились приветствия, и мать Ленни перестала суетиться вокруг гостьи и извиняться за бедность обстановки, и проповедник произнес заготовленную речь, и старухи тоже немного поговорили и поплакали, а молодые девушки с завистью и любопытством осмотрели ее прическу, платье и туфли, Селия попросила, чтобы ее проводили в уборную.

Там она заперлась — и дала себе волю. Она плакала долго и горько… Но когда она вернулась, глаза ее блестели по-прежнему, хотя и были несколько красны, и обаятельная ее улыбка скоро завоевала сердца всех стиллевельдских матрон. Они шептали друг другу на ухо, какая она славная девушка, со всеми приветливая и ничуть не горда, и какая хорошая из нее выйдет жена для Ленни. Проповедник сиял.

Наконец они остались вдвоем с матерью Ленни. Все остальные разошлись. Ленни пошел отнести кое-какие свои вещи к проповеднику, у которого ему предстояло жить все время, пока Селия будет гостить в Стиллевельде.

Селия оглядела изможденную, постаревшую раньше времени женщину и тепло ей улыбнулась. Нелегко им, наверно, было все эти годы содержать Ленни в школе, добывать средства, чтобы он мог хорошо одеваться и покупать все, что нужно студенту. Правда, потом он стал сам зарабатывать, давая уроки детям богатых индийских торговцев, но это уже в последние годы. Как она должна им гордиться! Селия увидела слезы на глазах у старухи. Повинуясь невольному порыву, она подошла и обняла ее за талию.

— Я глупая, — сказала мать Ленни, решительно встряхивая головой.

— Нет, не глупая, — сказала Селия. — Просто вы гордитесь своим сыном.

На лице сестры Сварц отразился испуг. Эта девушка так хорошо ее понимала! Как будто она была старше ее, а не моложе, как будто сама сестра Сварц по сравнению с ней была ребенком.

— Вы все понимаете, — сказала она. — Если бы вы знали, как я сегодня счастлива! — И все накопившееся у нее на сердце прорвалось наружу. — Если б вы знали, как я беспокоилась за него. Последние недели он был такой скучный, такой скучный, такой подавленный, ни с кем не разговаривал, все уходил из дому и бродил где-то один, по целым часам. Я боялась, что он от нас уедет, потому что ему у нас скучно. Тут ведь, кроме него, нет образованных, ему и поговорить-то не с кем. А молодым, знаете, тоскливо бывает без подходящей компании.

— Легко себе представляю, что вы беспокоились, — сказала Селия.

Старуха кивнула.

— Да. А вчера после обеда он вдруг опять стал веселый, ну совсем как раньше. Только еще веселей. Таким веселым я его никогда и не видала. Тогда я удивилась. А теперь понимаю. Это он получил ваше письмо. Это ваш приезд все сделал. Теперь уж все будет хорошо, мисс Ричардс.

— Селия, миссис Сварц.

Сестра Сварц радостно засмеялась. С бесконечной нежностью и любовью она повторила: «Селия». Эта подружка Ленни оказалась доброй и внимательной — даже сверх ожиданий. Теперь мать не сомневалась, что Ленни будет с ней счастлив. Селия, мать нежно повторила про себя это имя, Селия любит его и понимает и не стыдится, что у него такой бедный дом и такая бедная родня. Такой невестке всякая мать будет рада. Добрая девушка, которая не считает себя лучше других. И, несмотря на все ее нарядные платья, видно, что она не боится работы.