Анастасия Дробина - Дорогой длинною

– Давай. Да не тащи чайник-то, стакан налей.

Кузьмич уже выносил из-за стойки дымящийся стакан для Спирьки, когда дверь трактира с пронзительным визгом распахнулась и внутрь, растрёпанная, запыхавшаяся, влетела Маргитка. Увидев приподнявшегося навстречу Спирьку, она хрипло спросила:

– Где?..

– Здрасти, откровение небесное… Ты бы ещё к зиме схватилась! - возмущённо сказал мальчишка. - Тебе же человеческим языком было прописано:

с полудня до четвёртого часу. А сичас скольки? Дура цыганская! Из-за тебя Семён Перфильич погоревши! Забрали сокола твоего тока что!

– Куда забрали? - прошептала она.

– К генерал-губернатору на кофей! - съехидничал Спирька. - Куда нашего брата забирают, не знашь, что ли? А они тебя, промежду прочим, до последнего мига ожидамши тутова! Какого чёрта лысого… - Он осёкся, потому что Маргитка как подкошенная рухнула на табуретку, уронила голову на руки и взвыла так, что из-за стойки испуганно выскочил Кузьмич.

– Девонька, ты что ж это? Да не сокрушайся ты так за ним, чёртом… Да что ж ты, как по мёртвому-то, хосподи?

– Да совсем и не долго они в отсутствии будут! - вторил ему Спирька, азартно брызгая Маргитке в лицо остывшим чаем. - Ты что, Паровоза не знаешь? Скоро возвернётся к тебе, родимый!

– Скоро - это когда? - давясь рыданиями, спросила Маргитка.

– Да, думаю, в осенях уж получим в лучшем виде…

– В осенях?! - Маргитка хрипло рассмеялась сквозь слёзы, отбросила с лица волосы, встала. Не переставая смеяться, сдавленно выговорила:

– Нет, чяворо … Мне до осени ждать недосуг.

Шатаясь, как пьяная, она пошла к двери. Спирька, глядя ей вслед, озадаченно пробормотал:

– Ну, дела… Ума решилась. Эй! Машка! Постой! Подожди, я хоть извозчика тебе словлю!

Маргитка, не останавливаясь, покачала головой и вышла из трактира под дождь. На столе остался лежать её скомканный платок. Схватив его, Спирька понёсся следом за цыганкой на улицу, но у трактира уже никого не было.

До Живодёрки Маргитка шла пешком. От растерянности и горя ей даже в голову не пришло взять извозчика. Путь был неблизкий, дождь то прекращался, то припускал с новой силой, и вскоре Маргитка была мокра до нитки. Впрочем, она не замечала этого - как не замечала пройденных улиц, бегущих по лицу слёз, удивлённых взглядов прохожих. Оказавшись в Грузинах, она даже не сразу поняла, что уже вернулась домой. На Живодёрке не было ни души. С трудом передвигая ноги из-за отяжелевшей, прилипшей к ним юбки, Маргитка подошла к Большому дому, взялась за кольцо калитки. И вскрикнула от неожиданности, когда на её руку вдруг опустилась чья-то ладонь.

– Ты?.. - пробормотала она, оборачиваясь и глядя на такого же мокрого, как она, Гришку. - Тебе чего?

– Я шёл за тобой. - парень взял Маргитку за плечи, повернул к себе, сжал в ладонях её холодную руку. - Ты вся промокла… Извини, я всё видел.

– Что - всё? - равнодушно спросила она, глядя на вздувающиеся в луже под калиткой серые пузыри.

– Ну, тебя… в трактире. Я от самой Живодёрки шёл за тобой, ты какая-то странная сегодня. Это из-за Паровоза, да? Ты его любила? Ты с ним уехать хотела? Ты… была с ним?

Гришка покраснел, задавая последний вопрос, но Маргитка не заметила этого.

– Да, - так же безразлично, не глядя на Гришку, сказала она, - Я с ним спала.

– Как же тебе теперь… - Гришка наморщил лоб, глубоко вздохнул и вдруг выпалил, - Слушай, едем со мной!

Маргитка вздрогнула, словно только сейчас сообразив, кто стоит перед ней. Подняла глаза, улыбнулась:

– Ехать? С тобой? Куда?

– Куда хочешь! Не подумай, мне всё равно, что ты с кем-то там была. Мы с тобой к цыганам уйдём, где никто тебя не знает. Ты ко мне привыкнешь, и хорошо будем жить, правда! Я… я тебя всегда любить буду!

Маргитка молчала. Гришка напряжённо ждал ответа. Она высвободила свои пальцы из его руки; приблизившись вплотную, пристально вгляделась в лицо парня. Вздохнув, спросила:

– Ну, зачем ты на него ни капли не похож? Почему, а? Всё - она, и глаза, и брови…

– Кто - она? - ничего не поняв, переспросил Гришка. - Ты слышишь меня?

Поедешь? Если хочешь, прямо сейчас…

Маргитка отвернулась от него. Снова странно улыбнулась, покачала головой.

– Да нет… не поеду. На что ты мне, птенчик такой? Вон кого уговаривай… - Она махнула рукой на дом. Гришка взглянул через её плечо и увидел стоящую на крыльце Анютку. Та зевала, встряхивала в руках плюшевую кофту, но в сторону Гришки и Маргитки косилась исправно.

– Да с ума вы, что ли, посходили?! - взвился Гришка. - И ты туда же! Даром она мне не нужна, ясно вам всем?

– А ты мне даром не нужен. - Маргитка обошла парня, открыла калитку.

Гришка всё-таки догнал её, взял за плечо. Маргитка остановилась. Мягко сняла Гришкину руку, слегка сжала её. Устало сказала:

– Не мучайся. Ничего не выйдет. Я такую гадость ему устроить не могу.

– Да кому - ему?! - завопил Гришка, но Маргитка уже шла, не оглядываясь и не обходя луж, к крыльцу. Мимо Анютки она прошла, словно не заметив, потянула на себя дверь и исчезла в тёмных сенях.

Ближе к вечеру, когда дождь поутих и сквозь тучи пробились красные лучи заходящего солнца, по Большому дому пронеслась радостная весть:

Настиной дочери лучше. Шатающийся после бессонной ночи Яшка спустился в нижнюю залу и сообщил, что Дашка перестала "молоть ерунду", жар её утих и девочка спокойно заснула. Выпалив это на одном дыхании, Яшка повалился навзничь на диван, зевнул и успел напоследок выговорить заплетающимся языком:

– Илья Григорьич, тебя тётя Настя звала.

– Меня? Сейчас? - опешил Илья.

Но переспрашивал он напрасно: Яшка уже спал, уткнувшись лицом в диванную подушку. Илье оставалось только подняться и выйти. В сенях он собрался было перекреститься, но, вспомнив, сколько всего наговорил богу за эти дни, опустил руку и медленно пошёл по скрипучим ступенькам наверх.

В маленькой комнате было темно. Занавешенное окно светилось тусклым квадратом, закатный свет полоской тянулся по потолку. Настя сидела возле постели спящей Дашки вполоборота к окну. Войдя, Илья тихо прикрыл за собой дверь, сел на пол у порога. Некоторое время они молчали. Илья сидел с закрытыми глазами, слушал, как шуршат за стеной мыши. Настя, глядя в окно, гладила ладонью бархат подушки у себя на коленях.

–Когда едете, Илья? - спросила она, не оборачиваясь.

– Едем?..

– В Сибирь.

– Настя… - начал было он. И осёкся, остановленный её усталым жестом.

– Я ведь знала, Илья. Чувствовала. Ещё давно, летом. Только мне и в голову прийти не могло, с кем… Хотя могла бы и догадаться, когда ты её за Гришку брать отказывался. Слушай, я теперь даже спрашивать боюсь про совесть твою!

Маргитка же родилась при тебе, она же дочери твоей всего на год старше!