Анастасия Дробина - Дорогой длинною

– Дело есть.

Вдвоём они вышли из шатра. Митро сердито тёр кулаком глаза, бурчал о своей несчастной жизни, в которой нет ни капли покоя, и не сразу понял, о чём говорит Илья. Тому пришлось повторить. Сообразив, о чём речь, Митро вытаращил глаза:

– Отдаёшь? Отдаёшь чагравого?

– Угу.

– Вправду?! - Митро подпрыгнул на месте, с радостным воплем вцепился в Илью, взмахнул руками: - Ну, братец мой, в Москве вот такую свечу за твоё здоровье в церкви воткну! Говори цену! Всё отдам и торговаться не буду! Двух донских, как обещал, и ещё…

– Так бери.

Митро осёкся на полуслове.

– Шутишь?

– Нет. - Илья боялся, что передумает, и говорил быстро, косясь в сторону. – Забирай, чего уж. До осени так похожу. А после Спаса Варьку в Москву привезу. Поможешь устроиться?

Митро недоверчиво разглядывал его. Изо всех сил соображая, что за стих нашёл на парня за ночь, сумел только спросить:

– А сам-то?.. Останешься в Москве?

– И сам, - мрачно ответил Илья. Развернулся и пошёл к лошадям.

Митро растерянно смотрел ему вслед.

Сентябрь был тёплым и тихим. Неяркое солнце сеялось сквозь поредевшие кроны клёнов на московских бульварах, зайчиками скакало по пыльным стёклам купеческих особняков в Замоскворечье, тонуло в палых листьях, устилавших мостовые. По небу ползли облака, но дождь не собирался - к великому облегчению Варьки, опасавшейся за свой новый наряд.

Ей - привыкшей зимой и летом бегать босиком и в рваном платье - было неудобно и жарко в длинной сборчатой юбке, плюшевой кофте и высоких ботинках со шнуровкой, и она то и дело украдкой покряхтывала. Илья искоса взглядывал на неё, молчал. Сам он выряжаться не стал. Сапоги новые, пряжка на поясе блестит - что ещё надо?

Миновали Тишинскую площадь, Грузины, трактир "Молдавия". Впереди была видна грязноватая, шумная, почти сплошь заселённая цыганами Живодёрка. Илья уже собрался было остановить первого встречного цыгана и справиться, где проживает Митро по прозвищу Арапо, когда из-за ближнего забора до него донёсся трубный голос:

– А ну, слазь! А ну, слезай, чёртова морда! Нечисть лохматая! Всё равно не уйду, пока не свалишься! Я-а-а тебя!..

Илья заглянул через забор. Его взгляду открылся небольшой, поросший травой дворик с жёлтой лужей посередине, в которой лежал сонный поросёнок. По двору бродили тощие куры. У калитки, опершись на трухлявую перекладину, стоял Митро. Ильи он не замечал: его внимание было поглощено дородной старухой, которая, задрав голову, стояла под развесистой ветлой у забора и надрывно орала:

– Слезешь или нет, каторжник?! Али мне за будошником идтить?

– Ходи, ходи за ним! - с хохотом издевался кто-то, сидящий в развилке дерева. - Вдвоём за мной и полезете! Подпою, чтоб не скучно было!

– Всё едино доберусь! Узнаешь у меня, хитрованец, как по котлам шарить! Узнаешь!

Наблюдавший за сценой Митро что-то пробурчал, шагнул было к ветле, но тут Илья тронул его за плечо:

– Будь здоров.

– О Смоляко! - обернувшись, обрадовался тот. - А я уж боялся - передумаешь, не явитесь! Ну, слава богу! Как ваши, все здоровы?

– Угу… Это что?

– Что, что… Наказание моё! - буркнул Митро. - Макарьевна, что там у вас опять?

– Вот, Трофимыч, полюбуйся! - повернулась к нему бабка. - Это как же называется? Я его зачем в дом впустила? Чтобы он, образина нечёсаная, мясо из котла таскал? Ни днём, ни ночью покою от него нету. Давеча опять околоточный приходил искать!

Митро подошёл к ветле. Коротко приказал:

– Слезай.

После минутного молчания неизвестный выдвинул условие:

– Пускай Макарьевна уйдёт.

– Тьфу, пропади ты пропадом! - плюнула бабка и размашисто зашагала к дому. Уже с порога погрозила кулаком: - У-у, облизьяна хитрованская!

"Облизьяна", ловко цепляясь за сучья, спустилась с дерева и оказалась цыганским мальчишкой лет пятнадцати. Спрыгнув на землю, он юркнул было к калитке, но Митро поймал его за ухо:

– Куда?

– Ну, Трофимыч же, ну, дела же у меня, ей-богу! - заверещал тот. - Люди ждут, цыгане! Да пусти, больно ведь!

– Дела?! Сколько тебе говорить, чтоб по Тишинке не шлялся? Выдрать тебя, что ли, ещё раз? Зачем околоточный приходил?

– Почём мне знать? Пусти - сбегаю до него, спрошу… Да что ж такое, морэ ! Пусти ухо, мне же выходить, может быть, вечером!

Последний довод убедил Митро, и он выпустил мальчишку. Тот обиженно отпрыгнул, потёр ухо, одёрнул задравшуюся на животе рубашку и как ни в чём не бывало улыбнулся Илье с Варькой. Чёрные и живые, как у белки, глаза смотрели со смуглой физиономии с весёлым любопытством. В курчавых, взъерошенных волосах запутался лист ветлы. Митро протянул руку, чтобы снять его.

Мальчишка, углядев в этом прелюдию подзатыльника, шарахнулся в сторону.

– Да не трону я тебя, обалдуй! - рявкнул Митро. - Цыган видишь? Отец с матерью тебя здороваться учили?

– Будьте здоровы, ромалэ , - спохватился мальчишка.

– Чей будешь, чяворо [15] мальчик ? - с трудом сдерживая усмешку, спросил Илья.

– Кузьма, ярославский, - охотно пояснил мальчишка. - Третий месяц здесь.

В тамошнем хоре плясал, а потом сбежал.

– Платили мало? - удивился Илья.

– Жениться не хотел, - насмешливо пояснил Митро. - За него там девочка была просватана, все гулянки ждали, а он за день до свадьбы - в окошко.

Явился ко мне, сюда. А мне-то он не чужой, племянник кровный… Что скалишься, проклятье моё? Подождут твои дела, зови в дом.

Домик Макарьевны был небольшим, чистым, с выскобленными полами, домоткаными половиками и недавно вымытыми маленькими оконцами.

Хозяйка уже выставила вторые рамы, и в просветах между стёклами лежали красные и жёлтые кленовые листья. У окна стоял большой некрашеный стол и пара табуреток, вдоль стены тянулись широкие деревянные нары, застланные периной и лоскутным одеялом, поверх которого были брошены две подушки - зелёная и красная. В углу висело несколько икон с теплящейся перед ними лампадкой, на стене - маленькая семиструнка.

– Где остановиться решил? - садясь на подоконник, спросил Митро.

Илья вздохнул. В глубине души он надеялся, что в хор Варьку всё равно не примут и через день-два они вернутся в табор. Он даже не стал продавать лошадей, и две гнедые кобылки дожидались в конюшнях на Серпуховской заставе, у знакомых цыган-барышников. Там Илья и рассчитывал прожить несколько дней.

Услышав про Серпуховку, Митро покачал головой:

– Не годится. Вам надо фатеру здесь, поближе искать. К нам господа ездят, иногда и среди ночи хор поднимают, - что же, каждый раз извозчика за Варькой слать? Наши все тут селятся - в переулках, в доходных домах…

– У меня оставайтесь, коли хотите, - весело предложил Кузьма. - Макарьевна недорого берёт… Эй, Макарьевна! Макарьевна! Макарьевна!