Олег Мазурин - Стрелы для хана, или Богуслав из Китежа

любимая, я прошу всего один поцелуй – не более.

– Нет, нет, и не проси, – продолжала колебаться девушка.

– Всего один, – настаивал Богуслав. – Дара, позволь?

– Нет, мой милый… – с трудом вымолвила девушка.

Девичья оборона трещала по швам. Дарине все труднее и труднее было

сопротивляться напору любимого. Ее силы таяли с каждым мгновением. Тем

более, сгорая от большой страсти, она сама хотела слиться в поцелуе с

Богуславом. И вот после очередной просьбы Дарина сдалась.

– Хорошо, но только один, – согласилась девушка и, подняв голову,

преданно и с любовью взглянула своими лазоревыми глазками в очи

богатыря.

Сначала от Богуслава последовал нежный и легкий поцелуй – Дарина

на секунду замлела… После этого легкое лобзание сменило более страстное.

Мурашки побежали по девичьей спине. Дарина задрожала от вожделения – и

ее тут же бросило в жар! Боярышня уже сама потянулась губами к губам

суженого… Их уста сомкнулись, и последовал длительный и горячий

поцелуй… Затем еще один и еще… Влюбленные миловались самозабвенно и

долго. Они очнулись лишь тогда, когда за дверью кто-то нарочито закашлял.

Дарина резко отпрянула от Богуслава. Щеки ее рдели как алые маки.

– Время, отведенное батюшкой нам, вышло, – объяснила она. – То

служанка стучит, нам напоминает.

Богуслав тяжело вздохнул:

– А я не заметил, как время пролетело. Полчаса будто как один миг.

– И того довольно нам. Завтра мы можем снова увидеться. Придешь?

– Конечно, увидимся, любушка моя. Свадьбу нашу обговорим

непременно… И сызнова помилуемся…

– Непременно, обговорим…

Дарина на миг задумалась, помялась, а потом, пристально взглянув в

глаза Богуславу, решилась спросить:

– А правду люди говорят, что дочка Омели в тебя влюблена и проходу

не дает?

Богатырь растерялся.

– Да кто тебе это наговорил?

– Агафья видела, как ты с ней любезничал, – ревнивые нотки

прозвучали в голосе боярышни.

– Косая, а все зрит, проклятущая, – вознегодовал Богуслав. – Лучше бы

она в тереме прибиралась да пряжу пряла да щи варила, а то по улицам

бродит и сплетни собирает! Как любопытная синица!..

Услышав в свой адрес нелицеприятные слова, служанка Агафья резко

перестала кашлять за дверью и от греха подальше поспешно удалилась, а

Богуслав продолжил:

– Да что я виноват разве, что другие девицы на меня смотрят. Нужна

мне эта Велена, сроду бы ее не видел! Мне нужна только ты Дарина, одна ты

мне люба, больше – никто!

– Неужто? – смягчилась девушка.

– Богом клянусь! Люблю тебя, милая, больше всех на свете! За тебя и

жизни не жалко отдать!

– Богуслав, прости, – только и могла вымолвить Дарина и,

расчувствовавшись, бросилась к нему на шею.

Они снова принялись самозабвенно целоваться…

Спустя минут десять к двери снова подкралась Агафья и, нарочито и

громко кашлянув несколько раз, вновь умчалась восвояси.

– Пора, Богуслав, – преданно посмотрела в глаза витязя боярышня. –

А то… как бы батюшка не спустился из своей опочивальни. Тогда всем нам

попадет. И мне, и Агафье, и тебе.

Богуслав согласно кивнул.

– Тогда прощай, Даринушка! Увидимся, непременно увидимся!

– Конечно, милый! Прощай!..

Богуслав откланялся, а Дарина, невероятно умиротворенная и

счастливая, села у узорчатого окошка. На девичьих щеках и губах горели

жгучие поцелуи богатыря – но до чего они были приятны! А тело помнило

нежные и ласковые прикосновения витязя. И они тоже навивали приятные

мысли и ощущения на боярышню. Богуслав был первым ее мужчиной,

который по-настоящему целовал и ласкал ее. Теперь Дарина будет его еще

сильнее любить и лелеять. Он же – первый! Отныне и на все времена! И как

же он отныне ей люб – просто сил нет! И если они не поженятся – то, ей

богу, она утопиться в Клязьме!

К боярышне пришла белая с черными пятнами кошка Мурёна.

Потерлась об ноги. Дарина взяла ее на руки и стала гладить – кошка

замурлыкала. И девушка сразу размечталась… Когда-нибудь она вместо

домашнего питомца будет держать на руках сына или дочку, рожденных от

Богуслава. Хорошо чтобы это было так… Но пока не стоит загадывать

наперед. Сначала сватовство, потом венчание, а затем и… рождение детей.

Всему свое время.

***

Ярема Медведь тряхнул за плечо спящего богатырским сном своего

вождя.

– Эй, проснись, Богуслав, к великому князю кличут! Предводителей

отрядов и всех и бояр и князей собирают. Что-то важное случилось. Кажется,

великая война зачинается с нечестивыми монголами.

– Война?.. – встревожено переспросил витязь, сонно хлопая глазами. –

Какая война?..

Дремоту богатыря как рукой сняло. Он соскочил с полати, накинул на

себя беличий охабень, шапку, нацепил меч.

– Лошади готовы? – спросил он у Яремы.

– Готовы. Вон уже стоят у крыльца копытами стучат от нетерпения. .

– А Данилу позвал?

– Позвал. Он уже в седле сидит во всем вооружении.

– Тогда, не мешкая более, поехали.

– Поехали….

Все значимые для Юрия Всеволодовича люди подтягивались к его

хоромам. Прибыли его сыновья, предводители отрядов, князья бояре,

воеводы. Многие приехали в сопровождении слуг и охраны. Поэтому вскоре

в княжеском дворе началось столпотворение. Лошади, сани, люди, шум,

разговоры, восклицания. Было не протолкнуться. Всех, кто прибыл на совет,

спешно вели в княжескую гридницу.

Когда народ собрался, в гриднице появился сам великий князь Юрий

Всеволодович. Все встали, поклонились ему и по знаку верховного правителя

сели. Множество лампад освещали лики святых на иконах, пустой длинный

стол, крытые коврами скамьи и людей. Впереди сумрачных и напряженных

бояр располагались княжеские сыновья – Всеволод и Владимир, своей

компанией держались самые опытные воеводы князя – Поляба Удалой,

Дорож и Петр Ослядукович. За ними сидели с серьезными лицами Богуслав,

Эрик, Военаг, Креслав и Градимир.

Юрий Всеволодович мрачно оглядел толпу приближенных и начал

говорить:

– Послушайте, советники мои верные! Безбожники-татары движутся

к нам. Их хан Батый и сотни тысяч воинов. Враги наши – мордовские

племена, башкиры и буртасы – с татарами заодно. Захватили монголы вчера

Рязань, сожгли дотла. При штурме погибли князь Юрий Игоревич, его жена,

родня и многие боярские семьи. До этого многие города рязанские наши

пограбили супостаты – Пронск, Белгород, Борисов-Глебов, Ижеславец.

Грады сии были захвачены ими без особливого труда. А пленников

распинали на дверях домов, расстреливали стрелами, рубили саблями,

сдирали кожу с лица, молодых женщин насиловали и вспарывали им