Даниял Ибрагимов - Противоборство

– Правильно, товарищ Зальцман, нечего делать из танка «Мюр и Мерилиз», незачем танку иметь много башен. Думаю, следует разрешить кировцам довести дело до конца. Посмотрим, какой танк будет лучше, и давайте сформулируем решение.

Упоминая «Мюр и Мерилиз», Сталин имел в виду украшение башнями здания известного в дореволюционные годы универсального магазина (ныне старое здание ЦУМа).

В итоге предложение И. В. Сталина легло в основу решения Комитета обороны. Кировцам поручили построить опытные образцы тяжелых танков с двухбашенной установкой вооружения, спроектировать однобашенный тяжелый танк и найти решение по защите системы подрессоривания танков без использования специальных экранов, которые увеличивают вес и усложняют ремонт ходовой части.

Возвращаясь в Ленинград, кировцы уже думали над проблемами, которые перед ними были поставлены в Комитете обороны. Снять с СМК одну или даже две башни и высвободившуюся массу пустить на усиление броневой защиты танка не представляло особого труда. А вот над подрессориванием предстояло поломать голову.

Как родилось это подрессоривание и кто был его автором, в литературе до сих пор не внесена ясность. Ж. Я. Котин в одном из своих воспоминаний пишет об этом так:

«Родился торсион после одного из предварительных обсуждений КВ в Политбюро. Один из представителей

Автобронетанкового управления. А. Ф. Кравцов вдруг обратил внимание членов Политбюро:

– Надо же защитить ходовую часть. Пусть конструкторы предусмотрят фальшборты.

И это было понятно... Но у нас опять, как когда-то после снятия башни с СМК, изменялся вес. Фальшборт – это стальная юбка вдоль катков, с немалым весом.

Я вернулся к коллегам и прямо сказал в КБ:

«АБТУ опять нам „поросенка“ подложило! Надо защищать ходовую часть».

Один из конструкторов тогда сказал:

– А давайте уберем крупповскую пружинную подвеску и поставим торсионную подвеску! А ее защищает уже корпус.

Первые торсионы испытывали в цехе, спешно. Стержень заделывали в стене намертво (один конец его и в танке также заделан), а на другой вешали чугунную чушку, испытывали его методом нагрузки. Сначала стержень «потек». Затем новые испытания, новые чушки и постепенное приближение к «рубцу жизни»... Однажды вся подвеска взлетела кверху, едва не убила конструктора».

Прежде всего, что такое торсион? Это – упругий элемент подвески, сменивший прежние винтовые и листовые рессоры. Принцип действия торсиона основывался на скручивании стальных стержней, которые размещались в корпусе танка над днищем. Они могли воспринимать большие нагрузки, в то же время были хорошо защищены от попадания снарядов или мин.

А вот как торсион «попал» в танки, кто его предложил и с каким «скрипом», с какой борьбой мнений он «вживался», небезынтересно узнать подробнее. Это весьма поучительная история того, как новое порой с большим трудом воспринимается и обретает жизнь.

Прежде, чем продолжить рассказ о судьбе проекта танка СМК, вернемся на полгода назад.

Уже с самого начала совместной работы у инженера Николая Шашмурина с Николаем Валентиновичем Цейцем сложились дружеские отношения, которыми молодой конструктор очень дорожил. Сближение состоялось не только потому, что Шашмурину в роли ведущего инженера довелось заняться ведением производства установочной партии танков Т-29ЦН, автором которого был Цейц. (На этом поприще Шашмурин сменил Ермолаева, которому была поручена разработка коробки перемены передач для проекта танка СМК.) Николая тянуло к Цейцу его обаяние, доброта, незаурядные способности и большой жизненный опыт.

Николай Федорович Шашмурин вспоминает:

«До сих пор, с 1937 года, хранятся материалы по танку Т-29. Особенностью этого танка является наличие конструктивно сложной, производственно-технологически трудоемкой ходовой части колесно-гусеничного типа.

Помня огромные трудности, когда нам в начале 30-х годов приходилось эксплуатировать танки БТ, я делился своими впечатлениями с Н. В. Цейцем. Он, в свою очередь, пояснял, что в свое время такое направление было предусмотрено заданием, но в настоящее время он не согласен с принятой по указанию Котина в новом проекте системой ходовой части, заимствуемой с танка Т-35».

Высказанное мнение Цейцем было примечательным. Николай Валентинович считал, что, учитывая особую важность системы ходовой части в новом тяжелом танке, ее следует выполнить в двух вариантах, при этом один из них следует – на основе «торсионной подвески».

(Следует заметить, что до начала проектирования СМК все отечественные и зарубежные машины имели пружинные подвески ходовой части.)

Цейц и Шашмурин предлагали совершенно новую по принципу действия и конструкции подвеску – торсионную. Николаю Шашмурину, уже прошедшему военно-техническую подготовку на многих типах отечественных танков и во время учебы в институте, и на Кировском заводе и знавшего по литературным источникам все о зарубежной бронетанковой технике, не трудно было понять преимущества новой конструкции подвески. Она была так проста, что сразу же овладела воображением Шашмурина.

Выполнив эскизную компоновку для экспериментальных исследований, Шашмурин уговорил Цейца обратиться с этим предложением к начальнику КБ Котину.

«Был он у него дважды,– рассказывает Николай Федорович Шашмурин.– Первый раз изложил суть дела с приложением эскиза и данных расчета, которые остались у начальника КБ. Вторично Н. В. Цейц был вызван, но что там произошло, не берусь судить».

Даже для опытного инженера предлагаемое Цейцем решение применительно к тяжелому танку могло показаться неубедительным. Сравнительно короткие стержни не вызывали оптимизма. Смогут ли они обеспечить длительную, усталостную работоспособность подвески? Понять это мог только конструктор, обладающий не только отличным знанием теоретической механики сопротивления материалов, но и чутьем, интуицией.

А теперь вернемся к тому, как торсион «попал» в танк. Длительное и тщательное изучение архивных материалов, беседы с участниками событий тех далеких лет позволили восстановить истину.

Уже говорилось, что после отстранения от дел Н. В. Цейца ведущим инженером по танку СМК был назначен Афанасий Семенович Ермолаев. К декабрю 1938 года материалы на уровне технического проекта по танку СМК были готовы. Помимо чертежей, для наглядности сделали плакаты, изготовили деревянный макет в масштабе 1:10. Сычев произвел первые расчеты. Масса тяжелого танка получилась около 53 тонн. Относительно маневренности сразу трудно было сказать, хуже она будет или лучше, чем у Т-28. Ведь на новой машине намечали установить мощный авиационный двигатель. А вот подрессоривание явно вызывало опасения.