Уинстон Черчилль - Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

По мере того как шли дни, возникали и умножались сомнения и задержки. Приказ Гитлера от 16 июля предписывал закончить всю подготовку к середине августа. Руководящие органы всех трех видов вооруженных сил понимали, что это невозможно, и в конце июля Гитлер согласился на 15 сентября, как на самую раннюю дату высадки, оставляя за собою право принять решение о выступлении после того, как станут известны результаты намечавшейся тогда еще более ожесточенной битвы в воздухе.

30 августа военно-морской штаб доложил, что в результате принятых Англией контрмер против флота вторжения подготовку не удастся завершить к 15 сентября. По просьбе штаба дата вторжения была перенесена на 21 сентября при условии заблаговременного предупреждения за десять дней. Это означало, что предварительный приказ должен был последовать 11 сентября. 10 сентября военно-морской штаб снова доложил о встреченных им различных трудностях, связанных с погодой, которая всегда доставляет неприятности, а также с английскими ответными бомбардировками. Он указал, что, хотя необходимую подготовку военно-морского флота можно было бы практически завершить к 21 сентября, оговоренное оперативное условие – неоспоримое превосходство в воздухе над проливом – не выполнено. Поэтому 11 сентября Гитлер отложил предварительный приказ на три дня, перенеся, таким образом, самую раннюю дату высадки на 24 сентября, а 14-го он отложил ее снова. 17 сентября вторжение было отложено на неопределенный срок.

7 сентября мы получили сведения о том, что в западном и южном направлениях к пунктам между Остенде и Гавром движутся баржи и мелкие суда. А поскольку эти порты сосредоточения судов служили объектом ожесточенных налетов английской авиации, вполне вероятным казалось, что суда перебрасывались туда незадолго до фактической попытки. Ударная мощь германской авиации между Амстердамом и Брестом возросла в результате переброски на этот участок 160 бомбардировщиков из Норвегии; на передовых аэродромах в районе Па-де-Кале были замечены части пикирующих бомбардировщиков ближнего действия. За несколько дней до этого были захвачены в плен четыре немца, высадившихся с весельной лодки на юго-восточном побережье. Они сознались, что занимались шпионажем и имели указания быть готовыми к тому, чтобы в течение ближайших двух недель в любой момент доносить о передвижении английских резервных формирований в районе Ипсвича, Лондона, Ридинга, Оксфорда. Луна и условия прилива между 8 и 10 сентября благоприятствовали вторжению на юго-восточном побережье. На основании этого начальники штабов пришли к выводу, что создалась непосредственная угроза вторжения и что силы обороны должны быть готовы выступить по первому сигналу.

Мы проследили, как подготовка немцев к вторжению постепенно достигла апогея, и видели, как первоначальное чувство торжества мало-помалу уступало место сомнениям и, наконец, сменилось полной неуверенностью в исходе.

Из имеющихся данных ясно, что германское верховное командование отнюдь не являло собой слаженной группы, стремящейся к общей цели и обоюдно понимающей способности и пределы возможностей других. Каждый хотел быть самой яркой звездой на небосклоне. В Германии престиж армии был исключительно высоким, и руководители армии смотрели на своих товарищей моряков несколько свысока. Нельзя не прийти к выводу, что германская армия не хотела в серьезной операции вручать свою судьбу своим собратьям по другому виду вооруженных сил. Когда после войны генерала Йодля спросили об этих планах, он раздраженно ответил: «Наши планы в значительной степени напоминали планы Юлия Цезаря». Так говорил о морской операции типичный германский армеец, который слабо разбирался в проблемах, связанных с высадкой и развертыванием крупных сил на обороняемом побережье, открытом всем опасностям моря.

В Англии же, несмотря на все наши недостатки, мы очень хорошо разбирались во всех морских делах. Это было у нас в крови на протяжении столетий, и морские традиции волнуют у нас не только моряков, но и весь народ. И именно это в большей степени, чем все остальное, позволило нам спокойно взирать на угрозу вторжения. Организация дела, при которой контроль над операциями осуществлялся тремя начальниками штабов, чья деятельность координировалась министром обороны, способствовала возникновению невиданной в прошлом сплоченности, взаимопонимания и готовности сотрудничать. Даже в том случае, если бы в 1940 году немцы имели хорошо обученные десантные силы, оснащенные всей техникой современной десантной войны, все равно выполнение их задачи было бы безнадежным делом перед лицом нашей морской и воздушной мощи. В действительности же у них не было на должном уровне ни необходимых средств, ни достаточной боевой подготовки.

Теперь наша судьба зависела от победы в воздухе. Германские руководители признали, что успех всех их планов вторжения в Англию зависит от того, удастся ли им добиться превосходства в воздухе над проливом и пунктами намеченной высадки на нашем южном побережье. Подготовка портов погрузки, сосредоточение транспортов, очистка от мин проходов и установка новых минных полей – все это было невозможно без защиты от налетов английской авиации. Для практической переброски и высадки десантов установление полного господства в воздухе над транспортами и побережьем имело решающее значение. Таким образом, успех зависел от уничтожения английской авиации и системы аэродромов между Лондоном и морем.

Теперь нам известно, что 31 июля Гитлер сказал адмиралу Редеру:

«Если после восьми дней интенсивной воздушной войны немецкая авиация не уничтожит значительную часть вражеской авиации, портов и военно-морских сил, всю операцию придется отложить до мая 1941 года».

Вот эту-то битву и предстояло сейчас провести.

Германская авиация была до предела вовлечена в борьбу за Францию, и ей так же, как и германскому флоту после норвежской кампании, требовалось несколько недель или месяцев для восстановления. Эта пауза была удобна также и для нас, ибо все наши эскадрильи истребителей, за исключением трех, в то или иное время участвовали в операциях на континенте.

В течение июня и в начале июля германские военно-воздушные силы пополнили и перегруппировали свои соединения и разместились на всех французских и бельгийских аэродромах, с которых предполагалось повести наступление; путем разведки и пробных налетов немцы пытались определить характер и масштабы сопротивления, которое они могут встретить. Лишь 10 июля был произведен первый большой налет, и обычно эту дату считают началом битвы. Выделяются и две другие даты величайшего значения – 15 августа и 15 сентября.