Уинстон Черчилль - Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

Но в Лондоне меры предосторожности были гораздо менее совершенными, хотя и налеты были менее сокрушительными. Помимо метрополитена, по существу, не было действительно безопасных убежищ. Было очень мало подвалов и погребов, которые могли бы выдержать прямые попадания. По существу, все население Лондона жило и спало после тяжелого трудового дня у себя по домам и в андерсеновских убежищах под огнем противника со свойственной англичанам флегмой. Даже у одного человека на тысячу не было иной защиты, кроме защиты от взрывной волны и осколков. Но они так же не пали духом, как не ослабли и физически. Конечно, если бы в 1940 году против Лондона применялись бомбы образца 1943 года, то мы были бы поставлены в условия, которые могли бы полностью уничтожить всю человеческую организацию.

Однако все происходит своим чередом и взаимно связано, и никто не имеет права сказать, что Лондон, который, бесспорно, не был побежден, не является также непобедимым.

До войны и в спокойный ее период было сделано мало или вовсе ничего для создания прочных бомбоубежищ, в которых правительство могло бы продолжать свою работу. Разрабатывались сложные планы перевода правительства из Лондона. Целые отделы многих управлений уже были переведены в Харрогит, Бат, Челтнем и другие места. Во многих районах были реквизированы помещения для того, чтобы обеспечить всех министров и важных чиновников в случае эвакуации Лондона. Однако теперь в условиях бомбардировок правительство и парламент решили остаться в Лондоне, и я целиком разделял это стремление.

В связи с нашим желанием остаться во что бы то ни стало в Лондоне надо было построить всевозможные укрытия, наземные и подземные, в которых исполнительные органы со многими тысячами сотрудников могли бы продолжать работу. Для военного кабинета была уже приготовлена цитадель близ Хэмпстеда с кабинетами, спальнями, с простой, но надежной телефонной связью. Она носила название «загон». 29 сентября я распорядился провести генеральную репетицию, чтобы каждый знал, что ему делать, если станет слишком жарко.

«Я считаю, что надо попробовать «загон». Поэтому в следующий четверг кабинет соберется там. В то же время другие министерства должны попытаться перевести костяк своих штатов. Если возможно, для членов кабинета и лиц, которые будут присутствовать на заседании, должен быть приготовлен завтрак».

Мы провели заседание кабинета в «загоне» вдали от дневного света, и каждому министру было предложено осмотреть и проверить помещение, предназначенное для его кабинета и спальни. Мы отпраздновали это событие оживленным завтраком и после этого возвратились в Уайтхолл. Это был единственный случай, когда министры воспользовались «загоном». Над военным залом и помещениями в подвале «пристройки» мы на шесть футов настлали бетона и стали, провели вентиляцию, воду и, наконец, телефон. Поскольку это помещение было гораздо ниже уровня Темзы, протекавшей всего в двухстах ярдах, надо было принять меры, чтобы люди, находящиеся в нем, не были затоплены внезапным наводнением.

Вызванная тяжелой болезнью отставка Чемберлена привела к важным изменениям в составе министров. Герберт Моррисон был деятельным и энергичным министром снабжения, а министр внутренних дел сэр Джон Андерсон в условиях ожесточенных бомбардировок Лондона проявлял в руководстве твердость и компетентность.

К началу октября непрекращающиеся налеты на крупнейший город мира стали настолько жестокими и создавали так много проблем социального и политического характера среди широких масс измученного населения, что, по моему мнению, было полезно назначить в министерство внутренних дел человека, имевшего многолетний парламентский опыт; это министерство занималось в тот момент и вопросами внутренней безопасности. Лондон выносил главный удар. Герберт Моррисон был лондонцем, сведущим во всех вопросах нашей внутренней администрации. Он приобрел непревзойденный опыт в управлении Лондоном, будучи главой совета графства и во многих отношениях ведущей фигурой в его делах. В то же время Джон Андерсон, прекрасно работавший в министерстве внутренних дел, был нужен мне в качестве лорда – председателя совета для работы в более широкой области в комитете внутренних дел. Этому комитету передавалось огромное количество дел, что значительно облегчало работу кабинета[ 88]. Это уменьшало также и мое бремя и давало мне возможность сосредоточить внимание на военных вопросах, в которых мои коллеги, казалось, все больше были склонны предоставить мне свободу действий.

Поэтому я предложил этим двум высокопоставленным министрам переменить посты. Я предложил Герберту Моррисону отнюдь не ложе из роз. Он попросил несколько часов на размышление, но вскоре вернулся и заявил, что он с гордостью примется за эту работу. Я высоко оценил его мужественное решение. Еще при Чемберлене при кабинете уже был создан комитет гражданской обороны. Этот комитет собирался каждое утро, чтобы обсудить положение. Чтобы подчеркнуть, что новый министр внутренних дел облечен всей государственной властью, я собирал также каждую неделю, обычно по пятницам, заседания представителей всех заинтересованных ведомств. Вопросы, которые обсуждались на этих заседаниях, часто бывали мало приятными.

Вскоре после перестановки министров изменение в тактике противника оказало влияние на нашу общую политику. До сих пор вражеские самолеты ограничивались сбрасыванием почти исключительно фугасных бомб крупного калибра. Но с наступлением полнолуния, 15 октября, около 480 германских самолетов сбросили 386 тонн бомб большой взрывной силы и, кроме того, 70 тысяч зажигательных бомб. Это был самый ожесточенный налет за весь месяц.

До сих пор мы убеждали лондонцев прятаться в убежища, и прилагались все усилия к тому, чтобы их улучшить. Но теперь команду «в подвалы» следовало заменить командой «на крыши». Проведение такой политики выпало на долю нового министра внутренних дел. Быстро была организована система наблюдения и пожарная охрана гигантских размеров, охватывавшая весь город (помимо мер, принятых в провинциальных городах). Сначала наблюдатели вербовались из числа добровольцев, но потребность в них была так велика и так распространено было мнение, что каждый мужчина должен участвовать в этих дежурствах, что служба наблюдателей вскоре стала обязательной. Эта форма службы оказала укрепляющее и ободряющее влияние на все классы. Женщины настаивали на том, чтобы и им разрешили принимать участие. Была разработана широкая система обучения наблюдателей обращению с различного рода зажигательными бомбами, которые применялись против нас. Многие научились этому, и тысячи пожаров были ликвидированы до того, как они разгорались. Те, кто каждую ночь под огнем, без всякой защиты, если не считать металлических касок, дежурил на крышах, вскоре привыкли к своим обязанностям.