Энтони Уорнер - Разъяренный повар. Как псевдонаука не дает нам нормально поесть

Диета Чейна, похоже, одной из первых потворствует исключению из рациона определенных продуктов якобы ради здоровья. В его время это было возможно только благодаря богатству и роскоши, но интересно посмотреть, какие всходы дала такая идея. Чейн открыто говорит о моральном отвращении к потреблению мяса, плохо скрывая отсылку к религиозной воздержанности и чистоте. Это не похоже на современных ЗОЖ-гуру: они повторяют многие заветы Чейна, но прячут морализаторскую подоплеку. Зато притянутые за уши, выдуманные ЗОЖ-правила остаются во многом такими же, и байки вместо доказательств, и евангелическое рвение, основанное на личном опыте, тоже. Чейн был одним из первых, кто связал пищу и здоровье с моральными ценностями, особенно в вопросах вегетарианства. Все это продолжится в викторианскую эпоху и дойдет до наших дней. Чейн жил привилегированной жизнью, был вдохновлен своим выходом из кризиса здоровья и сигнализировал миру о своих добродетелях с помощью воздержанности и отказа от мяса. Никого не напоминает?

В викторианскую эпоху шарлатанство пошло в массы. Урбанизация, доступность газет и рекламы, а также осознание власти науки и технологий перевели шарлатанство на новый, опасный уровень. Большое влияние получили бренды, продающие противные и опасные сиропы и ликеры. «Ликер Годфри» и «Успокаивающий сироп миссис Уинслоу», оба – детские лекарства на основе опиума. Эти средства называли нянькой для бедных – они были более дешевым и эффективным способом прекратить голодные детские крики, чем еда. Из-за таких снадобий множество детей умерли от голода – этот скандал редко упоминается. Трудно сказать, сколько детей погибло от пристрастия к опиуму, поскольку большинство смертей списывали на голод и недоедание, но в XIX веке использование таких опасных средств было широко распространено.

Популярностью пользовались и другие странные запатентованные лекарства, сопровождаемые дикими утверждениями, будто они могут вылечить от огромного количества всевозможных болезней. Пожалуй, самым продаваемым из этих лекарств был волшебный «Эликсир Даффи», разработанный церковнослужителем Энтони Даффи. По сути, это слабительное, разведенное в джине, но преподносилось оно как многообещающий препарат с невероятной целебной силой, способный воздействовать на широкий спектр болезней, – распространенная тактика шарлатанов, одержимых желанием охватить как можно больше потенциальных покупателей. Эликсир Даффи позиционировался как лекарство от подагры, цинги, колик, душевных расстройств, рахита, газов и многих других недугов. Им повсеместно «лечили» младенцев и маленьких детей – понятно, что они успокаивались, выпив джина.

В то же время в изолированных группах процветало вегетарианство – движение, в основе которого лежали политическая активность и протест против верхушки. Многие религиозные группы, социалисты и феминистски отказывались от новой, второсортной викторианской кухни, выбирая отказ от мяса и вызов традиционному укладу. Во многом это движение развивалось благодаря романтизации доиндустриального прошлого и растущему недоверию к современному индустриальному обществу.

Хотя отказ от мяса был зачастую политическим жестом, ложные ассоциации со здоровьем распространялись тоже. Новые адепты вегетарианства связывали мясо с грязью и болезнями, говорили, что оно наполнено паразитами, разносит инфекции, что его потребление приводит к раку и подагре. Тут мы видим зарождение морализаторской псевдонауки, видим, как неправда используется, чтобы усилить концепцию.

Викторианские вегетарианцы создали целый ряд обществ и регулярно бросали вызов мясоедам на спортивных соревнованиях. Они были одержимы желанием доказать свою силу и энергичность. Разочарованные в урбанистической жизни группы интеллектуалов конца XIX века видели в доиндустриальном, сельском образе жизни свой идеал. Дикую нищету, болезни и недоедание, которые царили в этом потерянном рае, они при этом игнорировали.

Помимо мяса, демонизировали и белый хлеб – в основном по политическим и религиозным причинам. Для многих демократизация белого хлеба, который до недавних пор был доступен только элитам, стала символом того, что мир испортился. Активисты мечтали вернуться к традиционным способам помола, а заодно и к более простому образу жизни, в которой нет места страхам перед современностью.

А бояться тогда было чего. В городах царили антисанитария, холера, брюшной тиф. Широко распространялись желудочно-кишечные заболевания, система продовольственного снабжения была далека от совершенства: продукты могли содержать различные примеси. Муку зачастую подменяли мелом, штукатуркой или квасцами, чтобы только удовлетворить ненасытных потребителей. Пиво и молоко сплошь и рядом разводили водой. Очень частыми были случаи, когда недобросовестные или невежественные производители портили продукты.

В 1858 году кондитер из Бредфорда по имени Джозеф Нил случайно покрыл партию мятных конфет мышьяком, который он купил, думая, что это дешевый пищевой имитатор – гипс. Сотни людей заболели, а двадцать один человек погиб. Начались общественные протесты, стали говорить о том, что необходимо регулировать производства, дабы избежать фальсификации продуктов питания.

В викторианскую эпоху бедные городские жители полностью зависели от пищевой промышленности. Они не могли себе позволить много мяса, так что отказ от любых продуктов был все еще прерогативой богатой интеллектуальной элиты. Загрязнения и связанные с ними страхи привели к созданию хорошо известных брендов, миссия которых заключалась в том, чтобы успокоить все более тревожную публику.

Crosse & Blackwell обещали, что их консервы не загрязнены медью. Чайные бренды типа Tetley гарантировали, что их продукция не подделывается. Компания Nestlé развивалась благодаря продажам консервированного молока без примесей. Потребность в безопасности и чистоте обеспечила большим производствам рост на фоне урбанизации викторианской Англии. Странные пуританские ЗОЖ-привычки того времени способствовали появлению многих заметных и стабильных предприятий пищевой индустрии. Социальные реформаторы, которые отвергали традиционную кухню, оказались знатными кулинарными новаторами. Многие шоколадные бренды, как Fry ’s, Cadbury и Rowntree , были основаны британскими квакерами в рамках борьбы за трезвость. Какао продавалось как замена алкогольным напиткам (и заодно как многообещающий продукт без примеси кирпичной пыли).

В США вегетарианцы из движения адвентистов седьмого дня развили производство Kellogg’s Corn Flakes , чтобы популяризовать потребление завтраков, основанных на цельнозерновых. Еще один адвентист седьмого дня, Сильвестр Грэхем основал движение, опиравшееся на вегетарианские убеждения и любовь к цельнозерновым. С его подачи началось производство крекеров Грэхема, которое живо и по сей день. Глядя на то, как теперь относятся к пищевой индустрии, странно думать, что многие крупнейшие бренды и производства родились либо из потребности в чистоте, либо из поучительного отрицания современного мира.