Гюзель Ахунова - Разговор с великолепным Босфором

– Алла-а-а-а-а-а-аху акбар! Алла-а-а-а-ху акбар!

Призыв муэдзина, казалось, заполнил все улицы, дав команду правоверным мусульманам собираться на полуденную молитву. К воротам мечети устремился живой поток людей. Небольшое столпотворение создалось у невысокого фонтана, расположенного в самом центре двора мечети, который был окружен небольшими стульчиками для удобства. Некоторые особо проворные уже заканчивали омовение, другие терпеливо ждали своей очереди. Все происходило без лишней суеты. Люди проходили внутрь мечети и занимали места для молитвы: мужчины – в центре мечети, а женщины поднимались на балкон второго этажа, куда вела узкая лестница, покрытая ковром с мягким ворсом.

Электрического света внутри мечети было мало. Его с лихвой компенсировали лучи солнца, струящиеся из множество окошек. Словно рука Всевышнего заботливо обнимала всех прихожан, стремясь каждому дать тепло и защиту. Свет отражался от огромного ковра, покрывающего весь пол мечети, и поднимался ввысь, под самый купол, зрительно делая его еще выше. В этом безграничном пространстве люди казались небольшими песчинками, которые выстраивались в ровные ряды согласно разметке на ковре.

Меня всегда интересовало, почему в мечети женщины молятся отдельно от мужчин, ведь в церквях нет такого. Воистину, когда ты задаешься вопросом, то тебе посылают ответ. Вот и я прочитала на одном из исламских сайтов, что во время намаза ничто не должно отвлекать от молитвы. Представьте, что будет твориться в голове мужчины, когда он будет созерцать впереди себя женщину, сгибающуюся в довольно соблазнительной позе. Тут не до молитвы, мысли этого мужчины будут течь совершенно в другом направлении. Поэтому, предвидя это, ислам оберегает мужской пол от посторонних дум. Для них будет лучше, если женщины будут молиться вдали от вожделенных взглядов. Да и женщинам так спокойней.

Я снова в Стамбуле, мечеть Сулеймание – мое излюбленное место – приняла меня в свои объятия, словно долгожданную гостью. Даже чайки, кажется, приветствуют меня своими громкими гортанными криками. А солнце ощупывает мое лицо своими лучами, заставляя щуриться, будто проверяет, все ли на месте, ничего не изменилось ли.

Судьба постоянно посылает нам разных людей, мы стремимся найти счастье с каждым из них, но иногда разочаровываемся и не понимаем, что было не так, почему обстоятельства так сложились, что при всех радужных перспективах вдруг происходит расставание. Проходит время, и порой довольно много, прежде чем вы осознаете, что этот посланный судьбою урок усвоен. Что так, как случилось – неминуемый вариант, и есть лишь попытки спорить с судьбой, предугадывать ее, то есть не проходить этот урок, а отягощать теорию практикой, но так или иначе – все равно это случится. Из вашей жизни уйдет нечто важное. Уйдёт вместе с тем, кто это важное принес. А затем, когда-нибудь, вы поймете, что так и должно было быть, поймете, почему и… согласитесь. Потому что вслед за этим приходит другое, гораздо более нужное и близкое. Приходит и остается надолго, на всю жизнь, даря ежедневное наслаждение и осознание того, что вы все сделали верно. И по-другому просто быть не могло.

И все же, как это чудесно, когда тебя ждут. Когда тебя любят, даже если у тебя в голове тысячи видов тараканов, шествующих хаотично и не всегда логично. Ведь любят просто так. За то, что ты есть. За то, что вместе всегда тепло и уютно. Сидеть рядом, прихлебывая горячий чай из стаканов-тюльпанов. Разговаривать обо всем на свете и одновременно ни о чем. Смеяться. И находиться на самой вершине блаженства. И даже молчать вместе есть о чем.

Истинная Любовь тем и велика, что она либо не приходит, либо приходит навсегда. Это верность друг другу за пределами жизни и смерти. Никто её не может отнять, и никто и ничто не в силах её разрушить. Любящие могут чувствовать друг друга на расстоянии, наяву или во сне. Они несут друг друга в сердце и не просто любят, а живут друг другом. Присутствие одного всегда подразумевает присутствие другого, даже если физически они находятся очень далеко друг от друга. Благо сейчас расстояние можно свести к абсолютному нулю благодаря интернету.

Однако вырваться из повседневной суеты в реальности, пусть даже на очень короткое время, для того, чтобы напитаться солнцем и теплом, намного приятней. Когда ты можешь прижаться, вдохнуть запах, почувствовать прикосновения того, кого любишь – что может быть прекрасней?

Я выхожу из мечети и спускаюсь по извилистым улочкам к берегу Босфора, который уже ждет меня нетерпеливо всплескивая своими волнами, гребешки которых окрашены в белый цвет, словно выражая недовольство моим долгим отсутствием. Я выбираю камень побольше, такой, чтобы на нем можно было комфортно разместиться, кладу свой рюкзачок на край, сама усаживаюсь рядом.

– Я тоже скучала по тебе, мой великолепный Босфор. Прости, что долго не приезжала, так получилось. Но теперь я здесь и никуда не тороплюсь, и наш разговор может быть очень длинным. О чем ты поведаешь мне на этот раз?

Турция – удивительная страна, где превосходно сочетаются совершенно несочетаемые между собой вещи. А уж про кухню я вообще не говорю. Удивительные блюда, умопомрачительные ароматы, красивая сервировка, огромные порции – поразительно, как туркам удается быть стройными.

Я много раз приезжала в Турцию, последние шесть лет прилетаю в Стамбул, пробовала много разных блюд. Видела этот удивительную румяную запеканку с горсткой измельченных фисташек в середине, но так и не удосужилась попробовать. Видимо, всему свое время.

В одну из вечерних прогулок мы забрели в кафе, и Акын предложил к чаю взять кюнефе.

– Что это такое – кюнефе? – удивленно спросила я, мне всегда интересно что-то новое.

– Это тесто с сыром, запеченное на огне, – Акын очень старался объяснить мне, что это такое, но, увы, это невозможно объяснить, надо видеть.

– Ничего не поняла, – я пожала плечами.

– Сейчас принесут, и увидишь своими глазами, а потом попробуешь, – Акын умел создать интригу. – Это очень вкусно.

В том, что это вкусно, я не сомневалась, однако гораздо интересней мне было увидеть.

Принесли два стаканчика чая. Потом официант принес алюминиевую тарелку, в небольшом углублении которой лежал сверкающий румяный блин с шкворчащим сиропом по периметру и щедро посыпанный дроблеными фисташками.