Фёдор Быханов - На столе и за столом

В той печке полевой, что едет следом, перловка так разварится всегда,

Что просят все добавку за обедом, хоть в калькуляции перловка и вода!

Не подобало воинам суровым пенять на трудности до дембельской красы,

Тем более сказать плохое слово на алюминий лётной чистоты.

Да и теперь напрасно встряли в драку, осталось все обратно повернуть,

Ведь усмирить, возможно, и собаку, которая сподобилась куснуть.

Совет военный завершился планом. Пошли Фома с Ерёмою туда,

Где с утюгом и старым медным краном, сдавали ложки, вилки, провода…

Вернуть посуду прежнюю желали. Приёмщик душу в пятки потерял,

Но не сдавался: «Весь утиль послали, прям на завод, где плавится металл!».

Но выход есть, коль было место входа. С завода бартер чугунками поступил.

Вошла замена импорта, раз, в моду, их производство он восстановил!

Ерёма глянул с радостью немалой: такою утварью крещение прошёл:

Картошечку с лучком, укропом, салом на праздник в детстве ставили на стол!

– По очереди брали своё ложкой, – вздохнул Фома и лоб потёр легко. –

Ведь, если поспешишь хотя б немножко, отец напомнит ложкой: « Кто есть кто?!».

Домой несли приобретенье важно: им сносу нет по правде, еже ей!

А также ложкой деревянною вальяжно, учить удобно расшалившихся детей!

Налажен быт. Чего еще? – казалось! Но точит души дохленький червяк,

Что лектор обманул совсем не малость и должен поплатиться, коли так!

Петицию послали для начальства, которое курирует экран.

Мол, верим телевизору с измальства, как пролетарии своей, и прочих стран!

«Так почему обманывают дерзко? Почто с привычных вилок есть нельзя?

Желаем, чтоб вернулась к нам железка!». И подписи поставили – «Друзья!».

У журналистов, знамо, что за норов. Как поперёк ответят им словцом,

Нагрянуть может их большая свора, чтоб обозвать публично шельмецом!

И в этот раз не задержались долго. Наехало в деревню журналюг.

С такою тактикой травить флажками б волка, с какой высматривали сельский их досуг.

Но, достархан Фомы им показался, где приглашал руками кушать плов.

Да и не зря Ерёма постарался – в столярку превратить свой отчий кров.

Китайский палочек набрали по карману. И русских ложек оценили стать!

Так что устроили товарищам рекламу, какую специально не сыскать!

Восточный люд теперь роднёй считает. Из Поднебесной тоже письма шлют!

Да и сограждане повсюду намекают, что их товар с руками оторвут.

Евросоюза деятели ловко поддеть хотели санкциями их,

Но там, где рис, есть также и перловка у тех «зелененьких», не знают кто шутих!

И за казан, в ком бешбармак варился, за палочки – «Пекинских уток» есть,

За чугунок перловки будут биться, так, что слетит и с сэра злая спесь!

Готовы санкции свернуть, как мягкий коврик. И пасть, как уж бывало, рады ниц,

Чтоб только под ушанкой русый бобрик не строился в колонны у границ!

Потёк их «Цептор» снова на витрины. Цена доступнее, чем в старые года.

Но за такой посудой в магазины, не мчится покупателей толпа.

Всё потому, что на экране лектор другую агитацию ведёт:

«Полезный пудинг из кастрюли «Цептор», но и в сравнение с перловкой не идёт!».

Есть и десерт из русской жизни сытой,

Какой особо ценят вдалеке

Коль чай парит, по чашечкам разлитый,

И есть мёдок в розетке на столе.

Кто черпал мёд большой столовой ложкой, тот знает вкус десерта до конца!

– И чтоб не баловал, взывая к «неотложке», пчела поможет, – по совету мудреца!

Так что понятна тяга к пчеловодству: на пасеке хранят здоровья дар!

Хотя бывает разным руководство, которому несут с полей нектар…

Ерёма ульи возит по приметам. Весной – туда, где верба зацвела.

Где клевер – он всегда бывает летом и где гречиха вся – белым-бела!

И возвращаясь осенью обратно, в загаре, словно мавр, наш пчеловод.

Что ж: цветом кожи быть любым приятно, коль уважает знающий народ!

И у Фомы на мёде бизнес создан, хотя свой улей не таскает в лес.

Лицом своим всегда белее соды, а солнца луч его вгонят в стресс…

Однако ряд базарный их равняет. Не меньше банок, чем Ерёма-друг

Фома на свой прилавок выставляет и к мёду зазывает всех вокруг.

Его послушать, так под крышкой точно: – «Лишь майское цветение садов!»

Тогда как сам, не видели чтоб – ночью трудиться ради этого готов…

Разводит сахар по рецепту вора. Его и ставит пчелам на обед.

Не разглядит прохожий за забором – ведёт откуда, в улей – сладкий след.

Друзья торгуют мёдом после качки, когда сезон закончился уже,

И «мухи» впали в зимнюю уж спячку в омшаниках на частном их дворе.

Фома быстрее сбыл всё горожанам. Дешевле, ведь, товар он предлагал.

Ведром ли, банкой. А не то – стаканом! Смотря, сколь денег каждый вынимал.

Ерёма дольше, медленней торгует. И чаще тем – кто знает с прошлых лет,

Что мёд его действительно врачует и в каждой капле солнышка есть свет.

А тут Фома наведался с канистрой – купил медку для собственных утех.

И одарил ухмылкою искристой: «Мне вредно то, что распродал для всех!».

Бревно с вождём нести – не быть в накладе. Любой готов – лишь только позови.

Наверняка – представили в награде, всех кто в напарники заделаться смогли!

Так рассуждали, посмотрев картину «Почин великий» школьные друзья.

Уйти ж с субботника Фома нашел причину: «Я заболел. Трудитесь без меня…».

А вот Ерёму вовсе не награды позвали поработать «с огоньком».

Белил известкой он и палисады, сгребал и мусор – чисто и ладом.

Шли год за годом. В школе, в институте. И повзрослев, остались при своих:

Фома не посвятит себя минуте бесплатной, где Ерёма за двоих!

Живут друзья пообок с малолетства. Внутри подворья – схожи в основном.

А с улицы – не знает куда деться, Ерёма от стыда за ближний дом:

Бурьян по пояс, где к Фоме калитка и штабель дров второй сезон лежит.

А смотрится одно лишь, как « с открытки» – в окне хозяин с чайником сидит!

Ерёма в чаепитиях – не дока. Всё некогда надолго сесть за стол.

Он чаще там, где ждут не слов, а прока – в саду работает, разводит в ульях пчёл.

А тут однажды над крыльцом повесил – портрет «Великий кормчий во весь рост»!

Гирляндами еще вокруг расцветил. Почти Пекинский получился пост.

Фома с вопросом: «Что так расстарался? Китайской грамоте не слишком-то учён!».

Ответил тот: «Приехать к нам собрался с Китая тот, кто чином обличён.

Он подведёт итог в благоустройстве. Отметит дом и улицу пред ним.

И как награду даст за беспокойство вагон заварки, вкусной, как жасмин!».

Фома за перспективу ухватился. И день, и ночь работал словно вол –