Саида Сахарова - Академия домашних волшебников, или История о том, как однажды зимним вечером влетел в комнату кораблик - калиновый листок и Калинка сняла шапочку-невидимку

В двухлитровую кастрюлю нальем полтора литра воды, вскипятим, и в кипящую воду опустим отжатый от воды рис. Проведем ложкой по дну, чтобы там не пристали рисинки и больше рис не мешаем. Сначала огонь самый сильный. Через 1–2 минуты вода забурлит и начнет подниматься шапка пены. Тогда быстро огонь уменьшим, чтобы кипение было едва заметным, и варим рис почти до готовности еще минут 10.

Сваренный рис откинем на дуршлаг.

Пока варится рис 4–5 средних яблок, лучше антоновку, очистим от кожуры и мелко нарежем.

Соединим рис с яблоками. В просторную миску положим 1/3 риса, разровняем его и положим слой яблок, половину всего количества. Присыпем 1-2-3 ложками сахарного песку. И снова — рис, яблоки и сахар. Сверху третий слой риса. Разровняем и по всей поверхности положим маленькие кусочки масла, примерно 2 столовые ложки.

Поставим миску с кашей в разогретую духовку на верхнюю решетку.

Огонь средний. Минут 15 кашу держим под крышкой, затем крышку снимем, чтобы образовалась румяная корочка. Всего каша находится в духовке минут 30–40.

Рисовая каша с яблоками вкусна и горячая, и холодная, и разогретая.

Магическое слово: «Надо! Надо! Надо!»

Каждый гриб своего грибника ждет.

Заветный лесок. Чубчик — игрушка.

Лекарство для лосей.

За Алешей бежать или грибы стеречь!

— Девчонки! — закричал Алеша, с балкона заметив идущих из школы Марину и Лёку. — Я сегодня Калинку видел!

— Где? — крикнула Лёка.

— Около школы! Мы с Бобом Сухаревым немножко боролись, а она — фьить! — над нами круг сделала! Я ее видел, а Боб не видел.

— Ничего не слышно! Говори громче! — закричали вместе Лёка и Марина.

— Я, говорю, ее видел, а он, говорю, нет! — изо всех сил закричал Алеша.

— Она ничего не говорила?! — спросила Лёка.

— Нет! — крикнул Алеша. — Ничего!

— Говорила, — сказал кто-то очень тихо голосом Калинки.

Алеша удивленно обернулся, а рядом на балконных перилах Калинка сидит, насмешливо на него поглядывает.

— Хотела тебе сказать и девочкам передать, что завтра за грибами поедем, да ты так дрался посреди улицы и прохожим мешал… ах, прости, «немножко боролся»… что ничего и не слышал. А сейчас кричишь на всю улицу. Девочки домой идут, через две минуты можно все это сказать им спокойно, квартиры ведь рядом.

— Да ведь интересно, как ты летала, и я тебя видел, а Боб Сухарев не видел, — смутился Алеша.

Калинка взялась за стропу кораблика.

— Улетаю. С такими грубыми крикунами дружить не хочу. На втором этаже болеет маленький Николашка. Он только уснул, ты кричать стал, он и проснулся. Слышишь, плачет.

— Я не знал, что Николашка болен…

— А ваш сосед штурман Радов сейчас составляет сложнейшую схему полета. И только натолкнулся на интересную мысль, как ты поднял шум на весь дом. Радов из-за твоего крика в расчетах сбился. Опять надо начинать все сначала. Видишь, окно закрыл и даже портьеру задернул! И девочки хороши, на всю улицу разговор поддерживают. У тебя ведь и радио орет, словно ты живешь в мертвой пустыне. Послушай!

Прислушался Алеша. Ужас! Скорее побежал, выключил радио, а заодно и телевизор. Вернулся на балкон, а Калинки и след простыл. Только на перилах записка пришпилена: «Посиди и подумай».

Прочитал Алеша записку, сел на балконный стул и словно прирос к нему — хочет встать и не может. Так сорок восемь минут и просидел. Сидел, слушал, думал — что еще ему оставалось делать?

На сорок пятой минуте Алеша понял, что шум — это катастрофа для человека, особенно если ему в это время надо сосредоточиться и обдумать какое-то важное решение. Вот оно, решение, уже близко… и вдруг — тррах! Тррах! Дверью лифта со всей силы громыхнули. Снова две минуты тишины. И снова! Тррах! Tax! Tax! Подъехала машина, стали люди выходить, багаж из багажника вынимать — и все грохочет: дверцы, багажник…

И снова через две минуты тишина взрывается ревом и воем. Это Слава из первого подъезда мощь свою показывает — на мотоцикле без глушителя туда-сюда по улице двадцать раз проехал!

С большим трудом Алеша наконец сосредоточился и сам себе дал твердое слово никогда не шуметь и другим объяснять, что шуметь нельзя. И сразу стул его отпустил, и он смог встать.

Алеша написал две одинаковые записки: «Просим не шуметь. Николашка болен, а Радов Н.П. сложную схему полета составляет». Он повесил одну записку у лифта, а вторую на скамейке у подъезда. И отправился к Бобу Сухареву задачки решать. Они давно постановили: независимо ни от чего в субботу два часа решать задачки или по математике, или по физике, а потом еще час в шахматы играть.

А когда Алеша от Боба возвращался домой, то немного у лифта постоял, посмотрел, обращают ли внимание на его записку. Еще как обращают! Каждый, кто к лифту подходит, читает записку, удивляется, головой качает и дверцу закрывает тихо-тихо, только чуть ручка щелкает.

Стоило Алеше войти в комнату, как часы начали бить и тихо-тихо пришептывать:

— Раз… в пять утра… по грибы. Два… на письменном… столе. Три… Прочитай… Четыре… Пять… Шесть… Семь… Восемь…

«В пять утра ждем у подъезда. Калинка зовет в лес по грибы. Скажи бабушке, что поедем с Калинкой. Не забудь надеть резиновые сапоги и взять корзину и нож. Мы уже легли спать. Грибники ложатся спать рано и встают рано. Лёка».

Алеша в третий раз перечитал записку, спрятал ее под подушку и повернулся на другой бок. И как это девчонки умудрились в такую рань, в восемь часов, заснуть!

Все сделал по Лёкиному велению, а заснуть не может. И вдруг Алеша вспомнил Калинкино магическое слово: «Надо. Надо. Надо». Что делать? Сосредоточиться. И еще раз сосредоточиться и думать только о том, что хочешь себе приказать, а не о каких-то там велосипедах, винтиках и несбыточных пятерках по английскому. Потом твердо и непреклонно семь раз сказать самому себе то-то и то-то.

Алеша собрал всю свою волю и твердо про себя сказал: «Я должен заснуть через три минуты. Я должен проснуться ровно в тридцать семь минут пятого. Я должен проснуться… Я должен…»

Проснулся он точно в тридцать семь минут пятого!

Тихо, чтобы не разбудить бабушку, оделся, выпил приготовленное с вечера молоко. Тихо выскользнул из дому. Тихо, чтобы не разбудить соседей, спустился по лестнице и, когда уже тихо закрывал дверь подъезда, увидел, что за ним так же бесшумно идет Чубчик.

— Ну вот, — зашипела Лёка. — Зачем тебе Чубчик? Калинка его не возьмет. Из-за тебя мы задержимся, все грибы без нас соберут!

— Возьму… И не задержимся… И не бойтесь: каждый гриб своего грибника ждет, — миролюбиво сказала Калинка… и выкарабкалась из Алешиной корзинки. — Мама и бабушка разрешили?