Олег Волков - Учебник литературного мастерства

Господи! Сколько лет прошло, а до сих пор приятно и грустно вспоминать. Когда я в первый раз «снял тормоза», то… не смог сделать ни шагу. В голове мощным торнадо закрутился ворох образов. Что брать? За что хвататься? Но… Процесс пошёл. Медленно, со скрипом, зато с ускорением.

Как жаль, что те тексты я давно стёр. Та-а-акой бред получился! Вроде и трезвый был, в здравом уме и твёрдой памяти. Но если кто-нибудь одним глазком взглянул на мою писанину, то непременно вызвал бы неотложную психическую помощь.

Зато случилось самое главное: спустя несколько занятий меня будто прорвало! Наконец-то у меня появились самые первые, самые вымученные, самые тяжёлые навыки лёгкого письма. Пусть ещё на интуитивном уровне, но я всё же начал потихоньку понимать, какие подробности самые важные, а какие можно смело выбросить. На большой скорости, когда бумага под шариковой ручкой начинает дымить, из огромного потока образов успеваешь выхватить только самое главное, самое яркое и самое необычное.

Если у вас никак не лезет художественный текст, попробуйте «снять тормоза». Вдруг получится.

В пособиях по литературному творчеству очень любят приводит историю о радиопостановке по мотивам романа Герберта Уэльса «Война миров». Пожалуй, я тоже расскажу о ней. Уж очень история поучительная.

До эпохи телевиденья самым популярным средством массовой информации было радио. Особым успехом пользовались ныне почти забытые радиопостановки. Грубо говоря, театральные представления со множеством актёров и спецэффектами, только без визуальной картинки, разумеется.

В 30-ых годах прошлого века в США выпустили в эфир радиопостановку по мотивам книги Герберта Уэльса «Война миров». Только действие перенесли в современность, будто журналист в прямом эфире рассказывает о нападении инопланетян на Нью-Йорк.

Радиослушателей честно предупредили: это радиопостановка, пьеса, по мотивам. В перерывах на рекламу предупреждения звучали ещё и ещё раз. Не помогло – в стране началась паника. Не смотря ни на что люди поверили, будто на Нью-Йорк и в самом деле напали инопланетяне. В одном маленьком городке некий клерк убежал с работы, снял в банке все деньги, накупил продуктов и умчался на автомобиле в лес, прятаться. При этом он бросил на произвол судьбы жену и дочь.

Для сравнения, несколько позже в тех же США уже телевизионщики попытались провернуть тот же трюк. На этот раз телезрители якобы в прямом эфире наблюдали за высадкой инопланетян в Центральном парке на Манхэтене. Но! Повторить «успех» 30-ых телевиденью не удалось.

Так почему же миллионы людей поверили радио и только посмеялись над телепередачей? Разгадка кроется в иллюзии взаимопонимания.

Что такое язык, речь, разговор, слова? Если разобраться – ничего, пустое место, иллюзия. Худо-бедно ещё можно понять вещественные существительные. Можно показать пальцем на «стол», присесть на «стул» и закусить «яблоком». Но… что значит «стол»? Какой он? Деревянный, кухонный, или металлический на тонких ножках? А почему широкая доска на двух красных кирпичах то же может быть «стол»? У себя на даче мы с супругой отлично проводит время поедая свежезажаренные шашлыки на «столе» из перевёрнутого старого мангала.

С абстрактными существительными полный завал. Нет таких вещей как «свобода», «власть», «сила». Если попросить пятерых самых талантливых скульпторов слепить из глины «власть», то они создадут пять совершенно разных скульптур.

Не легче с прилагательными. «Синий», «красный», «пурпурный» и «серо-буро-малиновый» ещё можно изобразить на бумаге. А как быть с «верным», «наивысшим», «любимым» и «открытым»? Почему одна и та же женщина в глазах одного мужчины «красивая», а в глазах другого «уродина»?

Та же неразберих с прочими определениями. Что значит «огромный» и «маленький»? Почему слон в сравнении с мышкой «огромный», а в сравнении с Эйфелевой башней «маленький»?

С глаголами завал полнейший. «Идти», «летать», «плыть» и «есть» в чистом виде не изобразить ни на бумаге, ни воплотить в глине. Нет в природе физических вещей с такими названиями. Нет! Это мы, люди, человеки, их придумали.

Если со словами, с базовыми кирпичиками любого языка, такой бардак, то как же мы понимаем друг друга? А никак! Мы всё дружно думаем, совершенно искренне заблуждаемся, что понимаем друг друга. Возникает взаимная иллюзия взаимного понимания. Если вы расскажете приятелю, как вчера в ночном клубе встретили «классную чувиху», то он представит себе свою собственную «классную чувиху», причём совсем не ту, о которой вы только что рассказали.

Вот почему простые американцы поверили радиопостановке и запаниковали. Когда журналист завопил, что видит «ужасного монстра», каждый радиослушатель тут же представил своего собственного «ужасного монстра» согласно своим собственным представлениям об «ужасных монстрах» и наложил в штаны от страха.

Когда же «ужасного монстра» показали по телевизору, то кто-то действительно испугался, кто-то разочарованно хмыкнул, а кто-то рассмеялся от столь нелепого зрелища. На экране телевизора зрители увидели «ужасного монстра» в представлении главного режиссёра шоу и только его.

Я пустился в столь долгое объяснение сущности иллюзии взаимопонимания ради одной единственной мысли: не пытайтесь навязать читателю своё собственное представление об «ужасных монстрах». Он всё равно вас не поймёт. Точнее, поймёт, но по-своему, совсем не так, как хотелось бы вам.

Разводить долгие и нудные описания не имеет смысла по определению. Чем больше подробностей, чем более детально вы пытаетесь описать своих «ужасных монстров», тем быстрее читатель захлопнет вашу книгу и обзовёт вас графоманом. Проще, быстрее и надёжней создать несколько точек опоры для воображения читателя, задать общее направление, показать несколько наиболее ярких черт и обрисовать эмоциональное состояние. И без вашей навязчивой помощи читатель поймёт, что речь идёт о красивой соседке по лестничной площадке, а не о противном толстяке из дома напротив; что офицер полиции приехал на легковой машине со включенными мигалками, а не примчался на взмыленном гнедом жеребце и так далее.

Но! Не нужно впадать в другую крайность. Читатель должен, имеет право, получить минимальное представление и о красивой соседке и об офицере полиции. Иначе он их банально перепутает.

Не следует забывать о заднем плане. Ни одно действие не разворачивается в пустоте или на белом фоне. Читателю нужно подсказать, что ваш главный герой пробирается не где-то там в белой абстракции, а ночью через запущенный сад позади старого заброшенного дома; или же он мчится на новенькой машине на огромной скорости по прямой, словно стрела, автостраде, по бокам которой мелькают засыпанные снегом деревья. Но о заднем плане я расскажу в другой статье.