Алексей Горяйнов - Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия

У меня и у Константина снасти были простенькие, но брать начало у нас, а не у генерала, потому что мы на крючки насаживали зеленых креветок. Николай Петрович от настойчивых предложений Константина воспользоваться насадкой отказывался.

— Я люблю ловить на перышки, — приговаривал он, — мимо моих перышек ставридка не пройдет!

Мы с Константином продолжали успешно ловить бобыря. Иногда на нижний крючок, когда игра велась у дна, попадалась скорпена — морской ерш. Некоторые ерши были до того крупны, что удилище сгибалось дугою, когда их вываживали. Поднятые к поверхности, они открывали огромную пасть, в которую, казалось, мог влезть кулак. Вообще же у ерша только голова большая, а тельце совсем маленькое.

Ерши вскоре совсем одолели Константина. Он, чертыхаясь, отпускал их за борт. Я вспомнил, что Саня Петров, великолепный кулинар-любитель, готовит из скорпен превосходную уху.

— Константин, вы не выбрасывайте их, пожалуйста, я заберу ершей для ухи, — попросил я.

Тогда капитан стал складывать скорпен в свой садок, потому что до моего было не дотянуться.

Наконец генерал не вытерпел, стал ловить на креветку. Дело и у него пошло, и даже стала попадаться ставрида, в то время как у нас пока не было ни одной. Причем Николай Петрович наживлял креветками только два нижних крючка, а ловить начал больше нас. Ставрида у генерала шла какая-то особенно жирная. Она садилась не только на наживленные крючки, но и на голые. Видать, стайка подходила к приманке, и, если ставридкам креветок не доставалось, они хватали и обманки. Генерал крякал от удовольствия, и после того, как очередная рыбка отправлялась к нему в садок, приговаривал:

— Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая!

Когда же на крючок ему цеплялся ерш, он брезгливо подавал конец снасти Константину для того, чтобы тот отцепил рыбу, и при этом обязательно говорил:

— Опять красномордый попался!

— Снасть у вас волшебная! — говорил Константин, подобострастно заглядывая в не менее красное лицо генерала.

А я даже пообещал, что напишу статейку о комбинированной ловле на «самодур», и добавил:

— А вообще-то, конечно, у меня мечта поймать рыбу покрупнее.

На что генерал ответил:

— Будет рыба и покрупнее, — и велел капитану: — Раскладывай.

Я сидел на корме, и Константин сказал мне:

— Подайте тот пакет, что у ваших ног.

Я подал, с любопытством наблюдая, на какую же снасть собираются ловить мои напарники.

— Теперь откройте вон тот лючок в борту, достаньте там, — продолжал давать ЦУ капитан.

Я пошарил в бардачке.

— Здесь, кроме стакана, ничего нет, — сказал я.

— Вот-вот, его-то и давайте, — переняв у генерала манеру разговаривать, пропел Константин. Он вынул из пакета сверток: — Расстилаем скатерть-самобранку!

Тут до меня дошло, что настал момент трапезы, и мне стало стыдно, что я ничего не взял с собой из съестного. Я подальше отодвинулся от стола, настроившись продолжать ловить.

— Нет-нет, вы от нас не отодвигайтесь, а берите стакан, — ласково сказал генерал, доставая из своей аккуратной сумочки бутылку «Пшеничной».

— Ну что ж, за знакомство! — Я поднял кружку, мы чокнулись и закусили вкуснейшими пирожками с печеночным фаршем.

— Бабуля моя испекла, — сказал Николай Петрович и, убирая с сиденья пустую бутылку, протянул удовлетворенно: — Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая! Во сколько, Костя, у нас там перерыв на обед?

— С двух до трех.

— О, так я сбегаю, если капитан причалит к берегу! — воскликнул я, сообразив, на что намекают.

— Не торопитесь, молодой человек, — тактично протянул генерал. — Продолжаем ловить рыбу. О-дно-знач-но! — и принялся наживлять свой «самодур».

— Ну, и снасть у вас, Николай Петрович, настоящее произведение искусства! — сказал я.

Генерал протянул свой телескопический спиннинг:

— Потрогайте — пушинка. Мне его подарил министр обороны Италии. Четырнадцать лет уже им ловлю.

Я прикинул массу удилища на кончиках пальцев — оно почти ничего не весило.

Стали снова рыбачить, несмотря на то что пошел дождь. Генерал то две ставридки вынет, то три да все приговаривает: «Ох, и люблю я морскую рыбалку — она меня, прям, лечит». Но генерал на то и генерал, чтобы замечать все вокруг себя. Он, видно, понял, что меня мучают угрызения совести, и сказал:

— Ну ладно, давайте к берегу.

А когда подошли к причалу, он протянул мне сторублевку и спросил:

— Где магазин, знаете?

— Конечно, — выкрикнул я уже с пирса и пошел в сторону посадок.

Вернулся я с хорошей закуской и двумя поллитровками, так как вовремя вспомнил слова генерала, что на природе всегда мало. Мои спутники встречали меня уже как старого знакомого, а генерал с ходу начал рассказывать о том, что приключилось с Константином. Оказывается, в его садке была дырка и вся рыба, в том числе предназначенные для ухи ерши, убежала.

— Вот я думаю, — смеялся над собой Константин, распечатывая бутылку, — что ж это они берут, как никогда. А, видно, они на дно уходят и тут же — снова на крючок!

Вторую начали, не отходя от причала.

— Вот и вся любовь, — сказал генерал, после того как Константин прибрал пустую бутылку, и, как всегда, добавил: — Если она, конечно, настоящая!

Волнение у берега было сильное. Борт колотило о сваи, к которым не было привязано ни одной шины.

— Ты бы встал как-нибудь иначе, — сказал генерал, — неприятно как-то колотит.

Константин хотел перевязать концы, но канат выпал у него из рук, и нас стало относить ветром на торчащие из воды камни. Генерал был как всегда спокоен, несмотря на чудачества Константина — тот вместо весел схватил оказавшийся под рукой деревянный сак для ловли креветок и стал грести им. Если бы Николай Петрович вовремя не сел на весла и не отвел «Казанку» в тихое место, нас неминуемо бы бросило на камни.

— Костя, заводи быстро мотор и снова к банкам рули! — крикнул генерал.

На этот раз стали намного правее маяка, в полумиле от берега.

— Вот и вся любовь, — пропел генерал, сразу после заброса выхватывая ставридку, — если она, конечно, настоящая!

Волны стали больше, и лодку уже основательно болтало. Густые тучи как-то незаметно скопились над горизонтом, угрожая ливнем.

— Ну, где твоя крупная рыба, товарищ писатель? — как бы между делом спросил Николай Петрович, вытаскивая очередную ставридку.

— Сейчас будет! — заверил я и, покопавшись в коробке, стал привязывать огромный крючок.

Наживив катрановую снасть самым крупным бобырем, я привязал ее к сиденью и вскоре, занявшись азартной ловлей ставриды, забыл про нее. А между тем ветер настолько усилился, что якорь стало тащить по дну. Но никто этого не замечал.

Вдруг затарахтела катушка. Схватив удилище, я мощно подсек.