Анатолий Карташкин - Карточные фокусы

Тогда мы услышали такое впервые. Конечно, будучи еще школьниками, мы с Валерием демонстрировали карточные трюки сверстникам, а бывало и взрослым как раз за столом, а вовсе не со сцены. То есть понятие «застольный фокусник» нам не было в новинку. Мы были поражены другим – оказывается, западные мастера волшебных дел раскрутили эту форму показа в целое коммерческое направление! И нам с Валерием вдруг ужасно захотелось в Ниццу, на сладостный берег, где одевшись в белый смокинг, можно бродить от столика в столику, поражая беззаботных туристов карточными чудесами.

А еще через несколько дней Харро Трефф пригласил нас в тогдашнее кафе «Молодежное», что располагалось на тогдашней улице Горького и являлось чуть ли не первым в стране заведением, где молодые люди могли посидеть за вечерним столиком под тогдашний джаз-оркестр. И мы с Валерием увидели воочию, что это значит – работа застольного фокусника. Харро Трефф сразу взял шутливую ноту, и улыбки не сходили с лиц зрителей все время, пока Трефф не закончил своего выступления.

– Мне нужен зритель, который производил бы хорошее впечатление, – начал он, доставая из кармана колоду карт. – Вы? Хорошо. Вот вам карта.

Он положил карту лицом вниз на столик перед зрителем.

– Что это за карта? – спросил он, крепко прижимая карту пальцем к столу. – Не знаете? Только бы не трефы – не выношу треф. Давайте посмотрим. Но сначала надо назвать несколько цифр, для магии. Вы до пяти считать умеете? Отлично. Тогда начинайте. Не волнуйтесь, если собьетесь, я подскажу.

– Я переворачиваю карту. О! это десятка треф. Ну и судьба у фокусника – всегда подсовывает то, чего не ожидаешь. Нет, я не хочу смотреть на эту карту.

И он опять повернул ее крапом вверх. И продолжил:

– А знаете, я подумал, что обязан перетасовать колоду. Вот, вот и еще раз. Теперь карты в беспорядке, и я могу продолжать. Кстати, какой была наша карта? Десятка треф? Взглянем. Да нет, это восьмерка треф! Посмотрите пожалуйста. Ну, восьмерка или десятка – какая разница? Трефы – вот что меня смущает. Положим ее, как прежде, и вы для надежности прижмите ее пальцем сами. Вот так. Прекрасно.

Возникла секундная пауза. Харро выпрямился.

– Предлагаю на выбор – карта под вашим пальцем или любая карта из колоды. С какой мне показывать фокус? С той, что под пальцем? Но ведь она трефовая… Вы действительно этого хотите? Ну, тогда переверните ее. Кажется, это двойка треф, или я опять ошибаюсь? К сожалению, здесь темновато, этакое интимное освещение, а я забыл дома очки. Ну хорошо. Повернем эту двойку треф лицом вниз. И тотчас же – лицом вверх. Я сказал – тотчас же! Давайте, я покажу. Вот так. О, перед нами бубновый туз?! Это вы его подменили? А где же трефовые карты?

Он устремил на зрителя лукавый взгляд.

– Как не знаете? Посмотрите в ваших карманах. А-а, видите – десятка треф. Та-ак. Ого-го, вот и восьмерка треф. Еще поищите. Вон в том кармане. Ничего нет? Тогда вот в этом. Я сразу хотел на него указать, но подумал – может, вы сами обнаружите? Конечно, двойка треф именно здесь. Но как вам такое удалось? Вы, вероятно, тоже фокусник? Поздравляю – как коллега коллегу. Я в самом деле удивлен – мне казалось, что там должен был находиться туз пик. Ах, он уже в колоде… Ну, что же, теперь я убираю всю трефовую масть – она не должна мне мешать, и перехожу к трюку с бубновым тузом…

– Ты понял, как он это делает? – дышал мне в ухо Валерий. – Ну ладно, потом расскажешь.

– Потрясающе! – вздыхала дама, сидевшая неподалеку. А ее спутник, элегантный мужчина в темном поблескивающем пиджаке, наклонился к ней и произнес:

– Отличный престидижитатор! У нас таких нет.

– Кто-кто? – не поняла дама.

– Престидижитатор, вот кто! – неожиданно бросил в ее сторону Валерий.

Итальянское слово prestidigitatore, составленное из presto (быстро) и digito (палец), переводится как «быстродействующий пальцами». Престидижитатор.

Впервые этот труднопроизносимый термин появился на печатных страницах в 1635 году в книге «Хокус Покус Джуниор» («Молодой фокусник»), вышедшей в Лондоне. Безвестный автор дает определение фокусным трюкам – определение, считающееся самым ранним в мире: «Фокусы есть действия, при которых кажутся происходящими чудеса, а также невозможные и неправдоподобные вещи, выполняемые с помощью быстроты, ловкости и проворства рук», и в этом разъяснении как раз употреблено слово «престидижитация».

Термин этот встречается в книге и далее – например, при изложении двух основных принципов искусства фокуса:

первый принцип– заключается в умении быстро и уверенно перемещать шары, карты, игральные кости, монеты и т. п. пальцами рук;

второй принцип– состоит в умении интересно и живо разговаривать».

Двумя столетиями позже «быстродействующий пальцами» оказался уже в названии монографии – в 1858 году в Париже появилось двухтомное сочинение «Секреты престидижитатора», мемуары великого французского иллюзиониста Жана Эжена Робера-Удэна. А с 1865 года данное словосочетание было вынесено и на афиши развлекающих чародеев – первым сделал это выдающийся французский фокусник Александр Германн. Правда, Германн попытался осуществить некое новаторство – он стал толковать «престидижитатора» не как «быстродействующего», а как «быстромыслящего»; однако интерпретация, позволительная Юпитеру, в среде мистификаторов не привилась, и прочие волшебники предпочли вкладывать все-таки прежний смысл. Что и сохранилось до нынешних времен.

Ну, а подлинный триумф этого термина, пик его поистине королевского возвышения пришелся на начало XX века. Он оказался включенным не только в заголовок французского специализированного (предназначенного исключительно для зрелищных кудесников) журнала «Le Journal de la Prestidigitation» («Журнал престидижитации»), выходившего в то время ежемесячно, но и оказался в названии одной из первых в мире организаций мастеров волшебных дел – «Association Syndicate des Artistes Prestidigitateurs» («Профессиональная ассоциация артистов-престидижитаторов»), основанной в Париже в 1905 году.

Надо отметить, что тогдашняя популярность слова «престидижитация» обусловлена отнюдь не усилиями филологов, специализировавшихся в области лексики варьете, или эстрадных литераторов, привлеченных его звуковой экзотикой. Вовсе нет. Бурный резонанс данного термина вполне соответствовал иллюзионной реальности, ибо тот волнующий период оказался для виртуозов быстродействия пальцами не только насыщенным поистине счастливой романтикой, но и в прямом смысле слова золотым. То есть озолачивающим – если быть скрупелезно точным. На рубеж XIX—XX столетий пришелся радостный для волшебников стык двух нарастающих тенденций.