Владимир Пушкарев - Научный «туризм»

Как сказал в свое время какой-то Экклезиаст – все вокруг это сплошная суета и томление духа. Конечная цель – прах, ничто, движение – все! Смысл жизни – сама жизнь, так и наслаждайтесь ею! И что бы там ни брехали буддисты, человек живет один раз и проживает свою жизнь «начисто», без возможности пережить эпизод, период, событие заново.

Не живите прошлым – это для неудачников, не живите будущим – это для пустых мечтателей, живите настоящим и проживете жизнь счастливо.

В жизни, как и в шахматах, один неверный ход может привести к проигрышу всей партии. Поэтому старайтесь спланировать и продумать ее ключевые моменты так, чтобы проехать свой десяток остановок в трамвайчике под названием «жизнь» с максимальным комфортом и без особых проблем. В неприятные моменты попробуйте подняться над эпизодом, оценить его значимость на фоне всей жизни и вы сразу же поймете всю никчемность ваших сиюминутных неприятностей.

В общем, живите так, чтобы в конце могли сказать (перефразируя Довлатова): самая большая трагедия в моей жизни – гибель Павлика Морозова!

Постскриптум. Надо сказать, что человек, добросовестно следующий этим «принципам» (в первую очередь пп. 6–9,12,13, 22, 24, 25, 32), автоматически попадает в разряд людей, находящихся в пределах таких человеческих категорий, как «циник» и «подонок» (конкретное расположение на указанной шкале определяется степенью, полнотой использования этих «принципов» в своей жизни). Это таки факт, как правда и то, что их применение почти с неизбежностью приведет к жизненному успеху в нашем «обществе». Причем, чем ближе человек находится к категории «подонок», тем больше у него шансов на успех. Дело в том, что в любой области человеческой деятельности существует предел карьеры, выше которого порядочный (в истинном значении этого слова) человек подняться не может.

Самая большая страна в мире – Украина!

Столица в Москве, тюрьмы в Сибири, а народ в

Канаде.

(Анекдот времен СССР)

Я вчера закончил ковку, аж два плана залудил,

И в загранкомандировку от завода уходил.

Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя,

и инструкцию послушал, что там можно, что нельзя.

(В.Высоцкий "Загранкомандировка")

О поездке в США я впервые услышал от директора в конце года. – Язык знаешь? – спросило начальство. Надо – вивчу – уверенно махнул головой я. Выяснилось, что передо мной стоит непростая задача – помочь американцам приподнять их медицинскую науку. Ближе к Новому году состоялся второй разговор. Начальник был не в духе, и я понял, что «уже никто никуда не идет». В начале января я был вызван к мудиру (директор по-арабски) в третий раз. Паспорт при себе? – спросил директор. Имелся в виду заграничный. Я слегка опупел. На тот момент у меня не было даже обычного гражданского. Старый был давно просрочен – молдаване при проверке поезда Киев-Черновцы на границе уже не хотели пускать меня с этим паспортом на батькивщину. Ехать надо было в конце января. Но Украина – особая страна. Здесь можно полжизни добиваться своего с правильными документами, а можно с обычной «липой» сделать то же самое в три часа. Все дело в «подходце». Так что буквально через две недели я имел оба паспорта.

Во время очередной беседы с начальством я в основном клялся, бил себя в грудку и ел землю (из вазона), что не останусь в Америке, а обязательно вернусь и буду неуклонно повышать процент раскрываемости научных проблем, связанных с раком щитовидки.

Сразу после разговора у директора мне домой позвонил Брюс Вакхольц – какой-то начальник в совместном Англо-Американо-Японо – и т. д. проекте. Чтобы не позориться при детях, которые знают английский уже лучше меня, я убежал с трубкой в дальнюю комнату. К своему большому удивлению, я понимал почти все. Мои же «ответы», мягко говоря, оставляли желать…

Затем я принялся получать визу. Прочитал у консульства новые правила получения, уточнил детали по Интернету и даже набрался наглости позвонить в посольство. Вопрос им я зачитал по бумажке, ответа не разобрал. Они меня куда-то послали. Затем отправил запрос на собеседование. Три раза. Сначала Марина из офиса родной фирмы «Обрий-З», передала запрос по факсу. Мой текст был напечатан на обратной стороне рекламы каких-то женских гигиенических изделий (с бумагой, как известно, в стране «напряженка»), и девушка, не вдаваясь в подробности, добросовестно переслала в посольство обе стороны. Опасаясь неадекватной реакции на такое послание, я отправил запрос еще раз, уже лично. А затем продублировал запрос и по Интернету. Вскоре получил 3 приглашения на разные дни. 9 марта, выстояв за три часа четыре очереди и уплатив 75 долларов из личных сбережений, получил искомую визу. Из 20–25 человек, стоявших в первой очереди на мое время, визу получили 2 или 3.

Затем потянулись долгие дни ожидания. Как оказалось, Пентагон тщательно проверял мою личность. По-видимому, на принадлежность к «кейджиби». Наконец, ближе к маю военное ведомство США одобрило мою кандидатуру, и Вакхольц выслал мне билет.

Семь раз отпей, один раз отъешь.

Затем я начал готовиться. Беседовал с людьми, лично посетившими североамериканские штаты (Гриша Кашеваров, Таня Богданова), изучал карты, литературу, знакомился с ценами на продукты питания и мануфактуру. Максимум информации плюс карту Вашингтона, атлас автомобильных дорог и даже бланк декларации я получил у соседей Оли и Андрея. Отзывы об американцах были в основном отрицательными. Особенно нехорошо характеризовал их Гросс-Витя, утверждая при этом, что даже «посидеть по-человечески» там абсолютно не с кем.

Хотел совершить посадку самолет, выполняющий рейс 13…

Летать я не люблю. В своей жизни я летал всего несколько раз и ни разу не получил от этого удовольствия. Наоборот. Особенно плохо я переношу состояние невесомости, и даже небольшое снижение значения «g» категорически не нравится моей пищеварительной системе. Лариса мне купила каких-то таблеток от воздушной болезни, но все равно опасения оставались. Витек подбросил меня в аэропорт и уехал, а я дотащил сумку до нужного прилавка и принялся заполнять декларацию. Руки при этом у меня дрожали, как у начинающего контрабандиста. Все же я пересекал государственный кордон в первый раз. Никак не мог подбить сумму вывозимых мной за границу ценностей. Все время получались разные цифры. С третьей попытки мне это удалось. На всякий случай я подошел к окну «Люфтганзы» и попросил девушку наметить мне дальнейший план действий. Она объяснила. Через 10 минут я был на таможенном контроле. Офицер внимательно ознакомился с декларацией и попросил меня предъявить ему видеоплейер. Оказалось, что это я так обозначил своими трясущимися руками аудиоплейер. На вопрос везу ли я компакт-диски, я честно ответил, что да, везу! Пришлось показать. Лариса загрузила их в кастрюльку, проложив для сохранности носками. В дисках (в основном блатная музыка) ему что-то не понравилось, и он велел вернуть наши главные культурные ценности обратно на Родину. Я заметался с кастрюлькой по залу, пока не сообразил оставить их на хранение той же девушке из «Люфтганзы». Затем я час ждал своего рейса, наблюдая за отлетающими в Израиль настоящими евреями – с пейсами, в черных шляпах и костюмах. В самолете я первым делом нашел бумажный пакет. Немного подумал и прихватил еще пакет соседа. Во время кормежки почти ничего не ел (о чем глубоко сожалею!). Давали соленую рыбу, но без жидкости ее есть было невозможно, а пить я не хотел – боялся, что объема моих пакетов может не хватить. Таблеток тоже не ел – берег трезвость мысли для пересадки. Сел нормально – все же ихние самолеты отличаются от наших слегка переделанных бомбардировщиков, пикирующих при посадке так, что у меня внутри весь ливер переворачивается. Но затем начались неприятности. Аэропорт во Франкфурте по сравнению с нашим Борисполем примерно то же, что сам Борисполь по сравнению с каким-нибудь «аэропортом» в Жмеринке или Мелитополе. Я остро ощутил себя забитым селюхом. В зале, где нас высадили, никого не было. Я с билетом наперевес побежал вдаль, пока не увидел первый работающий компьютер. Девушка взяла билет, посмотрела что-то на экране и сказала, что это гейт В-42 и что чистого ходу к нему 15 минут. После этого она, махнув лапкой, задала основное направление движения. У меня оставалось чуть больше получаса. Я побежал. У табло останавливался, но никакой информации не находил. Я уже был убежден, что опоздал на свой «Боинг», как вдруг увидел какой-то поезд с указанием нужного терминала. Оказывается – между терминалами (их три: А, В и С) ходят специальные поезда. Минут 10 искал уже в самом терминале свои «ворота» – гейт. Наконец нашел. В очереди уже стояли знакомые мне ребята из киевского самолета. Подошла моя очередь. Чиновник ласково, больше жестами, допросил меня, сам ли я собирал свой багаж, проверяли ли его в Киеве, и не помогал ли мне кто его переупаковывать. Мой вид явно не внушал ему доверия. Я сначала решил пошутить и сказать, что если бы я вез в багаже бомбу, то сам бы полетел другим самолетом, но затем вспомнил монологи Задорнова (…«они тупые»!!!) плюс мой жуткий английский и решил шутки временно отложить.