Александр Кузнецов - Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)

Медаль за сражение при Чесме была учреждена именным указом Адмиралтейской коллегии, подписанным самой императрицей 23 сентября 1770 года:

«Желая изъявить Монарше Наше удовольствие находящемуся теперь в Архипелаге Нашему флоту, за оказанную им тамо 24 и 25 прошедшего Июля важную нам и Отечеству услугу победою и истреблением неприятельского флота, Всемилостивейше повелеваем Мы Нашей Адмиралтейской Коллегии учинить находящимся на оном предписанныя Морским уставом за флаги, за пушки, взятые корабли и прочие награждения, кто какое потому имел случай заслужить; сверх же того жалуем Мы ещё всем находившимся на оном во время сего счастливаго происшествия, как морским, так и сухопутным нижним чинам, серебряныя, на сей случай сделанные медали и соизволяем, чтобы они в память того носили их на голубой ленте в петлице». [225] ПСЗ, т. XIX, № 13512.

Автор лицевой стороны медали (она идентична кагульской) Тимофей Иванов, а оборотную сторону выполнял работавший с ним в паре русский мастер Самойла Юдин.

В Эрмитаже находится серия гуашей и картина маслом, выполненные современником Екатерины II — Гаккертом, удивительно талантливо передавшим все этапы Чесменского сражения.

Прежде чем написать эти работы, ему пришлось тщательно изучать ход боя по подробным рассказам самих участников сражения. А для того чтобы художник мог зримо увидеть морской бой, по специальному распоряжению императрицы были даже сожжены на плаву несколько устаревших кораблей. [226] Военное прошлое русского народа в памятниках искусства и предметах вооружения. XVII — начало XIX вв. Л., 1939, с. 51.

Очень хорошо передал эту историю Валентин Пикуль в своём романе «Фаворит»:

«…Никто не верил, что для натуры русские пожертвуют двумя кораблями.

— Можно рвать, — конкретно доложил Грейг.

— Так рви, чего публику томить понапрасну…

В небо выбросило чудовищные факелы взрывов, долго рушились в гавань обломки бортов, мачты и реи, а горящие паруса ложились на чёрную воду. Алехан (Алексей Орлов) картины Чесменского боя купил и переправил их в Эрмитаж…» [227] Пикуль В.С. Фаворит. Л., 1984, с. 453–454.

К периоду Архипелагской экспедиции относятся также интереснейшие медали с надписью «Поборнику православия», они без указания на них каких-либо дат, а потому и не имевшие ранее определённого толкования о причине их выпуска.

Ни проекта, ни документов на изготовление этих медалей в архивах не сохранилось. В публикациях Ю. Б. Иверсена они названы «Медалями на ныняшний военный случай», указано, что чеканили их из золота и разного достоинства — в 20, 15, 12, 5 и 3 червонца. «Предписывается также выпуск серебряных медалей весом в 18, 15, 10, 5 и 2 золотника». [228] Рихтер В.Г. Собрание трудов… Париж, 1972, с. 83, 111.

Хранившиеся в Государственном Эрмитаже пять разновидностей этой медали — в 5, 12 и 15 червонцев и две серебряные «размером и весом в рублевик» — тоже ничего не говорили об истории их появления. Некоторые знатоки утверждали, что ими награждалось православное российское духовенство и носилась медаль на шее, на цепи, даже указывали дату утверждения этой медали — 1771 год. Современники считали, что она была выбита в честь рождения великого князя Константина Павловича — второго сына будущего императора Павла I. [229] Труды Гос. Эрмитажа. Л., 1971, с. 184.

И только после поступления в 1901 году в Эрмитажное собрание золотой медали достоинством в 20 червонцев, найденной на дне Чесменской бухты, в затонувших обломках русского флагмана «Св. Евстафий», приоткрывалась в какой-то мере завеса тайны этих медалей. [230] Там же. Появилось предположение, что они предназначались для поощрения греческих повстанцев, которые должны были содействовать планам Екатерины II в освобождении христианских народов из-под турецкого гнета, открытии Константинополя для христианства всего Балканского полуострова. Императрица лелеяла надежду водрузить над храмом Святой Софии вместо полумесяца православный крест и сделать новым византийским императором одного из своих внуков.

С этой целью в Средиземное море была снаряжена военная экспедиция Балтийского флота, а в Валахию, Молдавию, Албанию, Черногорию для подготовки восстания были направлены самые деятельные эмиссары.

Командующим всей Архипелагской экспедицией был назначен Алексей Орлов, который со своим братом обер-прокурором Сената Фёдором, прихватив выделенные для начала этого предприятия 200 тысяч рублей, отправился сухим путём через Европу в Италию. Братья действовали под именем «графов Острововых». [231] Тарле Е.В. Собр. соч. М., 1959, т. X, с. 16–23.

В славянских землях они развернули подготовку к восстанию, проводили агитацию среди населения, распространяли «воззвание русского правительства», собирали и вооружали отряды. [232] Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. СПб., 1820–1879, т. XXVIII, стб. 584–585. Екатерина предостерегала Орлова, чтобы дело проводилось «тихостью» и без спешки наступления на турок «малыми и рассыпанными каждого народа кучами», а восстание готовилось всеобщее и одновременное, ибо «восстание каждого народа порознь» не даст нужных результатов. [233] Сб. РИО, т. 1, с. 1—13.

Греки с нетерпением ждали появления русской эскадры у берегов Мореи, чтобы подняться против турецкого ига. Начались отдельные стихийные вооружённые стычки с турками. Чего остерегалась Екатерина II, то и случилось. Турки разгадали намерения России и стали подтягивать к Морее войска.

«Если бы можно было русскому флоту подойти несколькими месяцами ранее, — писал с сожалением адмирал С. К. Грейг, — пока это всеобщее воодушевление народа ещё было в полной силе… то весьма вероятно, что вся Морея в короткое время была бы очищена от турок и осталась в полной власти греков». [234] Морской сборник, октябрь, 1849, с. 653.

Когда русские корабли пришли 18 февраля 1770 года в порт Витуло (начали разгрузку батарей, принялись за укрепление берегов), то было уже поздно. И хотя греки поднялись на борьбу и был взят даже главный город Майны (Миситрия) совместно с русским десантным отрядом капитана Баркова, повстанцы уже не могли устоять против подготовленных турецких войск. В Черногории организация восстания тоже была сорвана, и посланный туда князь Ю. В. Долгоруков был вынужден бежать. [235] Тарле Е.В. Собр. соч. М., 1959, т. 10, с. 16–23. К тому же крестьянское восстание под руководством Пугачёва сорвало дальнейшие планы войны, Россия спешно заключила мир, и екатерининским мечтам не суждено было сбыться.