Питер Кроукрофт - Артур, Билл и другие (Все о мышах)

Мыши - прекрасная пища для репортерского остроумия, и газетчики очень скоро почувствовали, что из интереса нашего отдела к мышам можно извлечь броский материал. В целом репортеры оказались симпатичными людьми, и, когда я подробно объяснил им цель моей работы, они не стали меня слишком клевать. Даже Питер Симпл из "Дейли телеграф" оставил свою обычную сокрушающую иронию и написал обо мне в самом милом тоне. "В то время, когда наши лучшие умы занимает ракета с ядерным зарядом и дальностью полета пять тысяч миль, - писал он, - есть что-то умилительное в той непреклонности, с какой наше государство занимается исследованиями обыкновенных мышек". Авторы писем в газеты были более прямолинейны: "За свои шесть с лишним десятков лет я наслышался о множестве способов транжирить общественные деньги, но этот дает сто очков вперед любому из них".

Письмо, которое доставило мне самое большое удовольствие, было, однако, написано не графоманом, а неким известным землевладельцем, проживающим в своем поместье. "Сколько налогоплательщиков знает, например, о том, - вопрошал он редактора "Гэмпшир кроникл", - что наше оплывшее министерство сельского хозяйства, рыболовства и пищевых продуктов додумалось до того, что учредило станцию наблюдения за мышами? Есть ли предел их сумасшествию?" Мне очень понравился эпитет "оплывшее".

Когда в палате общин был задан вопрос о моей деятельности, представитель министерства ответил: "Станция наблюдения за мышами на Ругэмском аэродроме предназначена для изучения поведения и других биологических аспектов домовой мыши в условиях, аналогичных тем, которые существуют на зерновых складах и в хлебных ригах, в целях улучшения методов борьбы с вышеуказанными грызунами в подобных- местах" ("Хэнсард", 6 февраля 1956 года). Но к этому времени все было уже кончено, и мышиный дом прекратил свое существование. Таким образом, упоминания в палате лордов я удостоился только шесть лет спустя, когда ушел из Британского музея (отдел естественной истории), но это, как говорится, другая мышь.

* * *

Поскольку проводимые мною исследования должны были способствовать разрешению практических проблем борьбы с мышами в зерновых складах, свою "полевую работу" мне следовало вести в закрытом помещении. По зерновым складам меня возил закаленный борец с мышами, мистер Чадли, ведавший в нашем отделе подготовкой специалистов по уничтожению грызунов. Мистер Чадли сразу завоевал мою любовь, когда в первом же складе сделал стойку, понюхал воздух и объявил управляющему: "М-м-м. У вас тут есть мыши!" Слабый запах ацетамида чувствовался повсюду, а когда мы обследовали темные проходы между высокими штабелями, то обнаружили кучки обгрызенных зерен и экскременты. Сами мыши пребывали под надежной защитой гигантских штабелей.

Система хранения зерна и муки в джутовых мешках, сложенных штабелями, обеспечивает мышам самый лучший из возможных мышиных миров. Собственно говоря, если кто-нибудь решит спланировать мышиный рай, он создаст именно такие штабели. Зерно обеспечивает домовым мышам естественную и питательную пищу. Даже высушенное для хранения, оно дает им достаточно влаги, чтобы они могли спокойно жить и размножаться. Просветы между мешками соединяются в ходы и укрытия самого подходящего размера, а мешки сделаны из материала, идеально подходящего для гнезда. Если бы кто-нибудь нарочно решил обеспечить мышам полную безопасность как от специалистов по истреблению грызунов, так и от тех, кто хочет наблюдать их поведение, ничего лучше этих штабелей он все равно не придумал бы. Можно просидеть всю ночь внутри такого склада и не увидеть ни единой мыши.

Конечно, если бы склады кишели мышами, я мог бы и в них почерпнуть кое-какие полезные сведения, но дни мышиных буйств остались в прошлом: что бы там ни утверждали заядлые критики деятельности министерства сельского хозяйства, но усилия его специалистов по истреблению грызунов не остались втуне. И проблема - весьма мучительная - заключалась в поисках средств борьбы при невысокой зараженности, от которой никак не удавалось избавиться окончательно. Обычно мышей на складе было достаточно для создания потенциальной опасности, но недостаточно для того, чтобы изучать их, хотя бы даже и без непосредственного наблюдения за ними. А я, разумеется, не мог потребовать, чтобы люди, обязанные истреблять мышей, на некоторое время прекратили свою работу, дабы я попробовал собрать сведения, полезность которых вовсе не гарантировалась заранее. Я был в положении человека, который в час пик пытается остановить на шоссе машину, чтобы его подвезли.

Раз прямых наблюдений над мышами в буферных складах вести было нельзя, я попытался собрать некоторые сведения косвенным путем. Например, у нас не было ясного представления о передвижениях отдельной мыши. Для того, чтобы разложить отравленные приманки наиболее эффективным способом, требуется знать "район деятельности" животных. Если есть мыши, которые постоянно остаются возле гнезда и, следовательно, никогда не приближаются к подносикам с отравленным угощением, значит, на складе всегда может существовать очажок будущего заражения. Исследования Саузерна (1954) указывали, что домовые мыши, обеспеченные надежным укрытием и кормом в избытке, передвигаются очень мало. По его оценке, минимальный район деятельности таких мышей не превышал даже 30 квадратных метров. В трехмерной среде это было равносильно нескольким кубическим метрам штабеля. Я попробовав получить хоть какие-нибудь данные, отлавливая мышей живыми.

В теории эта методика очень проста. Мышей ловят в ловушки, не причиняющие им вреда, метят, чтобы их можно было узнать впоследствии, выпускают, а потом глядят, где они снова попадутся. Место повторной поимки указывает минимальный район их передвижений. "Минимальный" потому, что, попав в ловушку, мышь на эту ночь прекращает дальнейшие передвижения. До тех пор еще никто не проводил такого изучения домовой мыши в подобных условиях, так как во время войны не существовало подходящих ловушек. Однако Бюро разработало удобный тип ловушки в связи с исследованиями образа жизни полевок (Microtus), и ловушки эти выпускала теперь "Лонгворт инструмент компани". Известная "лонгвортовская" ловушка была изобретена не неведомым знатоком млекопитающих по фамилии Лонгворт, а доктором Д.Г. Читти и мистером Д.А. Кемпсоном.

Ближайший склад, в котором мыши были обнаружены, но еще не "обработаны", находился в Рэтлсдоне - бывшем аэродроме в Суффолке. Ангары и другие служебные строения разной формы и величины использовались под склады зерна и фуража. И моя полевая работа с мышами началась в мрачном помещении, которое мое воображение населяло отзвуками голосов и шагов призрачных лётных экипажей. Там находилось сто тонн кукурузы в мешках и неизвестное количество домовых мышей на свободе.