Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

Дошли пешком до местного госпиталя и вскоре нашли знаменитого на всю Замбию русского врача. Но доктор оказался весьма старым и, к тому же, только сегодня вышел на работу после болезни тяжелой формой церебральной малярии. Общаться с ним было тяжело.

Он уставал по причине слабости организма, а мы с трудом понимали его речь, т. к. за двадцать лет доктор забыл русский язык, и, то и дело, незаметно для себя, переходил на английский.

К вечеру, гуляя по городу, вымокли под дождем и опять решили найти «церковную вписку по методу А. Кротова».

В большом католическом храме идет служба. Мы ждем пастора в служебном помещении.

Обстановка очень богатая, здесь явно найдется не одна комната для приезжих гостей. Наконец, из храма раздалось хоровое пение и белый пастор вышел из служебного хода к нам, и слушает рассказ Антона Кротова.

— Сожалею. Я не могу предоставить вам ночлег.

— Почему? У вас так много помещений. Ведь нам не нужно особых условий, главное — защиту от дождя и москитов.

— Церковь — не гостиница. Если я вас впишу, то завтра придут еще такие же…

— Но ведь это замечательно! Сколько богоугодных дел тогда вы сможете совершить! Ведь как сказал Иисус: «Стучите, да откроют Вам…»

— Нет-нет! Это исключено. Я не желаю больше с вами разговаривать….

И пастор быстро удалился в церковь, не желая, чтобы прихожане слышали, как он своими поступками противоречит своим недавним речам о том, что нужно помогать ближнему, делиться со страждущими и т. п. Такова сущность всех церковников мира. Пока деньги несут в церковь — поток красивых слов льется из уст священнослужителя в добрые уши прихожан. А как только нужно подтвердить слова делом, большинство проповедников старается убежать в кусты, «поджав хвосты».

Но и Антон Кротов «не лыком шит». Встав на камень посреди церковного двора, он, своим громким голосом, обращается к людям, выходящим из храма. Одетые в нарядные костюмы прихожане, только что положили свои денежки в мешок пастора и теперь, с чувством выполненного долга, спешат домой, чтобы снова совершать грехи, которые им отпустят в следующее воскресенье. И тут они слышат громкий голос бородатого белого человека:

«… Мы — русские путешественники. Мы путешествуем вокруг света без машины, без толстого кошелька, при помощи подвоза на местном транспорте. За четыре месяца мы проехали девять стран. Мы не ночуем в гостинице, не пользуемся платным транспортом. Мы путешествуем только благодаря помощи простых людей, а не правительств или политических партий. Ни в одной стране у нас не было проблем с ночлегом. Мы ночевали на крыше, в сарае, под открытым небом в горах и пустынях, в глиняных домах и соломенных хижинах, в военных складах и мельницах… везде, где люди разрешали нам проспать ночь, мы были довольны и благодарны людям. И вот, в Вашей церкви, такой богатой и большой, где полно свободных комнат… ваш пастор отказал нам в ночлеге. Вспомните, что говорил Иисус…» и дальше шли цитаты из Библии и призывы вписать нас на ночь к себе домой.

Люди, сначала останавливались и удивленно слушали, кивая головами, до того момента, когда понимали, что теперь именно им придется делать что-то реальное кроме разговоров и кивков. Тогда самые сообразительные спешили удалиться с глаз Антона, быстро вспоминая о каких-то очень важных воскресных делах. Но Антон подбегал к ним, хватал из за руку, за плечо, у одного человека он даже снял шляпу и надел на себя. Теперь он обращался не к толпе, а к конкретному человеку, которому уже труднее размазать ответственность:

— Ты — можешь приютить нас двоих на ночь?

— Ой, я не могу. У меня очень мало в доме места…

— Нам нужно всего три квадратным метра для сна.

— Нет-нет. У меня не найдется места… — И человек пытался вырваться из цепких рук Антона.

— А ты, идущий прочь от меня, ты! Неужели ты нарушишь заветы Библии и откажешь в ночлеге двум путешественникам?

— У меня большая семья и престарелые родители. Мне очень жаль…

— Эй, господин, садящийся в дорогую машину, у тебя есть место для машины, но нет места для ночлега двух человек?!

— Ой, я очень далеко живу!

— Мы проехали от дома 20 000 километров. Ты живешь дальше?

— Нет… нет, конечно ближе…

— Так отвези нас на машине, неужели тебе жалко пространства под твоей крышей?

Наконец, молодой замбиец согласился отвезти нас на ночлег. Но, он повез нас не к себе домой, а в дом своего брата, где его ждала любовница. (Ведь грехи замолены и что теперь на ночь, неужели домой к жене ехать?) А так на всякий случай будет «отмазка для жены» — возил русских путешественников. Половина прихожан были свидетелями!

Брат его жил в маленьком двухкомнатном домике-флигеле, на участке большого роскошного особняка. Приехали уже в темноте, и хозяева большого дома так и не узнали, что на их участке ночевали русские кругосветные путешественники. Для братьев и их подружек мы устроили показ фотографий, а они нам — довольно сытный ужин. После помывки молодые уехали гулять, а мы легли на гостевом диване. Вписка омрачалась только тем, что в комнате невозможно было поставить палатку, и пришлось кутаться в спальник с головой, защищаясь от малярийных комаров.

…А то еще подхватим церебральную малярию и тоже русский язык забудем, как старенький доктор… — Рассуждали мы, засыпая среди москитов.

Вернулись в Kapri Mposhi, в поисках дешевых фруктов. У входа на базар здесь нашли еще более экзотическое лакомство, чем сушеные кузнечики в Китве — из большой спортивной сумки продавались «стаканами» сушеные гусеницы.

«Неужели это съедобно?» — Спросили мы продавца насекомых. Вместо него ответ продемонстрировала женщина, проходящая мимо. Демонстративно для нас, она схватила несоклько гусениц и отправила их в рот, блаженно причмокнув от удовольствия. Тут уже улыбка слетела с лица продавца — этак, для показа белым мистерам, весь товар «испытатели» на халяву съедят!

У меня аппетита не возникло. Антон поднял горсть насекомых поближе к фотоаппарату и я их сфотографировал.

Купили за 1500 шиллингов самый большой арбуз. С трудом вытащили его с рынка и разлеглись на газоне того самого отеля, где с меня просили 22 тысячи за постановку палатки, десять дней назад. Арбуз оказался очень огромен даже для таких прожорливых людей как мы.

С трудом доковыряв ложками сладкую мякоть, не могли даже подняться с газона, а тем более, куда-либо идти с рюкзаками. Лежали и рассуждали о судьбах экспедиции в тени дерева до 17 часов, пока не спала жара.

Вписываться пошли в большой и старый лютеранский храм с приходской школой на территории. В принципе, дожди закончились, и нас вполне устраивала ночевка в палатке. Но чтобы не привлекать внимание ночной полиции, попросились поставить палатку позади храма.