Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

С программным обеспечением у нас тоже большая проблема была. Нашей кафедре понадобилась программа по агрономии, для обработки аэрофотоснимков. Стали покупать у производителей, пришлось заплатить больше 5 000 долларов за пять копий этой программы.

Каждая копия защищена от копирования и исправления специальной программой, из-за этого я имел кучу проблем при каждом сбое. День и ночь на работе сидел — то и дело одна из пяти копий падала, приходилось вызывать специалистов от производителя… В общем, намучался я с ней по уши. Вот, под новый год, был я в «родном» Ленинграде. Там мне друзья и говорят:

«Давай 100 долларов и наши специалисты тебе за пару дней все взломают, никаких проблем больше не будет.» Я уже и сто долларов личных приготовился отдать. Но пошел на барахолку у метро, детям диски с играми покупать. Смотрю, а у этого же торговца диски с софтом лежат — на каждом диске десятки программ. У нас, в Сирии, каждая из этих программ тысячи долларов стоит. Я даже не поверил глазам. И тут продавец показывает мне диск, вижу, на коробке среди десятков других названий та самая программа, что у нас на кафедре все время виснет. Даже переспросил продавца, та ли? Точно она, 37-я сверху. Я решил что это какая-то ошибка или шутка. Но диск 35 рублей всего стоил, купил на всякий случай. Принес я ее в институт, смотрю — все защиты сломаны, копируй сколько хочешь. Я на работе, тайком от начальства, все лицензионные копии стер, поставил «ленинградские», все теперь работает как часы. Начальство довольно, у меня хлопот в три раза меньше при той же зарплате, красота! Хорошо что таможенники еще не научились компакт-дисками интересоваться. Теперь буду каждый раз в России весь необходимый софт закупать и горя не знать…

Ровно в восемь утра где-то с ближайшего минарета раздались звуки намаза — святой молитвы, которую мусульмане должны совершать пять раз в день. Первый намаз — предрассветный, был еще в пять утра, но я его не слышал. Дневные два намаза как-то тонут в городском шуме и их тоже редко замечаешь. Зато вечерний и утренний — всегда как по часам.

За перегородкой весело кричат по-русски дети. Марина угощает завтраком с булочками (купили специально для русского гостя, арабы предпочитают лепешки), яичница с помидорами и чай с черничным вареньем. Как будто и не уезжал — маленький островок России в Сирии.

Семья инженера снимает половину большой квартиры у старика, к которому меня вчера привели на ночлег. Комнаты просторные, обставлены европейской мебелью. Кухня как в Москве. Стены толщиной в один кирпич — здесь не бывает холодно, как не бывает и дождей.

Слышны все звуки с улицы. В ванной комнате просторно и прохладно, бетонные полы позволяют мыться под душем в любой части комнаты, тут же в тазике постирал и одежду. Пока одежда сохла, показывал Марине фотографии из России, переписали с моего диска на компьютер сайт АВП и авторскую песню в mp3-формате. Потом разговаривали до двух часов о жизни с Сирии. Хотя муж Марины получил образование в Ленинграде, он все же соблюдает мусульманские традиции — спят они на полу, подстелив широкие матрасы. С чужими мужчинами она ни разу не разговаривала, для меня сделано исключение в первый и последний раз. Из дому она может выходить только для того, чтобы погулять по соседней улице. При этом она должна четко доложить мужу, по какому маршруту и как долго она будет гулять. Во время прогулки она не может заговорить даже с продавцом в магазине, ибо соседи сочтут это крайней вульгарностью и оскорблением мужу. Единственное ее развлечение — русские книги и двое замечательных веселых детей. Нет, она не жалеет о том, что променяла жизнь в России на этот дом.

К Средиземному морю. — Латакия. — Дамаск. — «Наши бабушки» — Российский Культурный Центр. — В Иорданию с контрабандистом.

Удивляюсь, как преобразился днем город. Исчезли с пыльных тротуаров столики кафе и цветы, магазины темнеют витринами, но покупателей на улицах нет — в полуденную жару сирийцы стараются не выходить из домов, своеобразный «тихий час» до следующего намаза. В окружении фонтанов в центре стоит статуя Свободы. Она смотрит прямо на дорогу в город Латакия.

Туда и направляюсь, чтобы искупаться в средиземном море, ведь стрелка в Дамаске у нас только завтра.

Из города до поворота в Латакию я доехал на «Форде» с кондиционером. Англо- говорящий офицер так старался охладить салон, что я даже замерз. Сменил еще несколько машин и застопил грузовик-дальнобойщик с пожилым арабом. Дорога втянулась в горное ущелье, пейзаж изменился. Вместо выжженной пустыни на склонах плантации апельсинов,

вдоль дороги растут кактусы с розовыми плодами. Эти плоды съедобны и сладки, но надо знать специальную технологию, как их правильно собирать и чистить. Машин все меньше, трасса все уже. Кафе исчезли, зато на каждом удобном месте стоят торговцы различными товарами — прямо как в России. Разговорчивый старик-водитель взялся учить меня арабскому языку и радуется как ребенок, когда я правильно повторяю его фразы. На въезде в город пьем чай и прощаемся.

В центр въезжаю на маленьком грузовике. Этот водитель оказался большим начальником. Чтобы похвастаться перед подчиненными, он привез меня к себе в офис и напоил ледяной газировкой.

Пешком пошел на море. На улицах Латакии повсюду знаки скорби по недавно умершему любимому президенту. Старый президент правил страной 30 лет, сейчас на его место избрали молодого сына. Через улицы города транспаранты-растяжки черного цвета: «Скорбим по безвременно ушедшему старому президенту». Тут же за ней, такая же растяжка из белой ткани — «Да здравствует новый, единогласно избранный, Президент!» На каждой витрине магазина портреты обоих президентов. Все свободные стены заняты их портретами. Нашел даже забор, который был обклеен портретами молодого президента на всю длину. Более двух сотен портретов на одном заборе!