Иван Уханов - Оренбургский пуховый платок

После обеда старый Тажбай проводил меня и Габдрашида до отары, долго, с прищуром смотрел на коз и, уходя, сказал:

— Коза много и жадно ест на вечер. Дождя ждать надо. Дождь придет.

Сказал и ушел, а я тут же забыл о его словах. Стоял и с интересом наблюдал, как козы, будто сотни маленьких косилок, торопливо бреют луговину.

Стадо всего на несколько минут задерживается у светлого ручья и потихоньку метр за метром движется вверх по увалу, ярко расцвеченному крупными золотисто-желтыми «солнышками» горицвета, алыми тюльпанами, дымчато-голубоватыми вихорками ковыля и полыни. Нежно цветет шиповник, в небе несмолкаемо, куплет за куплетом, звонко поет жаворонок. Снотворна густая тяжесть зноя, прян запах кипучего разнотравья…

…К вечеру с запада навалилась иссиня-черная грозовая туча и как бы придавила собой долину. Стало душно. Вдруг резко налетела холодная буря, принесла редкие капли дождя. Козы пригнули головы, сгрудились, тревожно заблеяли.

«Однако верно предсказал ненастье старый Тажбай», — с горьким удовлетворением подумал я.

Габдрашид крикнул что-то своему напарнику и, поглядывая на темнеющее с каждой минутой небо, сказал мне со строгой добротой:

— Беги к кошарам, Сергеич, домой ко мне. Подожди нас там, мы скоро…

Подгоняемый дождем и ветром, я побежал к жилью, чтобы одеться потеплее и вернуться к чабанам с самым искренним желанием хоть чем-нибудь помочь им в трудный час.

На столе директора Оренбургской фабрики пуховых платков Евдокии Егоровны Филатовой — папка с письмами. И всех их роднит содержание.

Пожалуй, никому не идет платок так, как русской матери. Наверное, оттого, что похож он на снега России, а стало быть, к лицу россиянке.

«Иной женщине он украшение, а для этой — будто часть ее самой», —

пишет москвичка О. Щербаненко.

А вот строки из другого письма:

«Славные мои подруги! Всех бы вас обняла и расцеловала, да жаль, что далеко находитесь. Вчера сын Миша принес ваш платок. Покрыла я им голову и, верите, расплакалась от счастья. Теплый, легкий, красивый, во сне не снилось, что когда-нибудь придется носить такую прелесть. Вяжите, милые, их больше, чтобы можно было купить свободно. Вяжите людям на радость. И все вам скажут великое спасибо.

С уважением — колхозница

Письма из Москвы, Воркуты, Курска, Перми, Пскова…

Десятки таких писем получают на фабрике ежемесячно. И в каждом — человеческая судьба, и в каждом — проникновенные слова благодарности и низкий поклон замечательным оренбургским мастерицам.

…Далеко по свету ходит слава об оренбургском пуховом платке. На каких только выставках не побывал он в последние годы!

Как редкие сувениры во многие страны увезли счастливые покупатели с мировой выставки в Монреале (1967 год) чудесные белые «паутинки» работы вязальщиц Анны Ивановны Кравцовой, Шамсуры Абдрашидовны Абдуллиной, Екатерины Григорьевны Карабутовой и Раисы Набиевны Муксимовой.

Восторженными отзывами были встречены изделия оренбургских пуховниц на Всемирной выставке в Японии, проходившей в 1968 году под девизом «Все для дома».

Ажурные пуховые платки и палантины украсили в 1969 году Международную ярмарку в Алжире, а в 1970 году — Всемирные выставки в Японии и ФРГ и Всесоюзную выставку произведений декоративно-прикладного искусства, посвященную 100-летию со дня рождения В. И. Ленина…

Людей разных рас и национальностей восхищали красота узоров, изящество и оригинальная художественная отделка платков Гавгар Гимадеевны Ишмухаметовой, Марии Павловны Земляной, Зайтуны Зиченшеевны Узенбаевой, Татьяны Дмитриевны Рукиной, Сазиды Шакировны Нигматуллиной, Марии Тимофеевны Николаевой… По достоинству присуждено этим и многим другим вязальщицам звание «Мастер золотые руки».

На Большой серебряной медали, которой награжден оренбургский пуховый платок на Всемирной выставке в Брюсселе (1958 год), выгравированы слова: «За гуманизм во всем мире. За гуманный мир».

В этих словах — признание пухового платка как произведения искусства, определение его роли в человеческом общежитии, в борьбе за гуманный мир добра, красоты, творчества.

Оренбургский пуховый платок — историческая художественная ценность. Сохранение ее есть долг оренбуржцев, бережное отношение их к редчайшим богатствам родного края, к духовному достоянию народа.

Гнетова вспоминает и частично воспроизводит рассказ Ф. М. Елисеевой «Мужицкий царь», записанный собирателями фольклора в селе Петровском в 1938 году.