Валентина Плешакова - Русская печь. Багеты, карнизы, рамы...(Сделай сам №2∙1996)

Соприкасаясь с деревянными деталями «верхника», дым не воспламенял их, остыв по дороге, то есть большая часть теплоты оставалась в жилище. Курная изба благодаря этому отличалась сухостью и прочностью. Известный отечественный исследователь печного искусства И.Свиязев объяснял это тем, что стены со временем покрывались смолой, в состав которой входит креозот. Он-то и предохранял от гниения животные и растительные вещества. Иными словами, дым отчасти выполнял санитарную роль, как ни странно звучит такое утверждение.

Сама печь обычно сбивалась из глины или складывалась на глиняном растворе из камней. В одних местах ее устраивали на песчаной подушке в обвязке из четырех брусков, при этом трамбовку стен и свода вели по борову, на него брали половинчатый обрубок толстого бревна. В других краях печь ладили по легкой опалубке. Иногда трамбовали с помощью «свинки» — двух полукругов из досок, скрепленных поперечными дощечками. «Свинку» обычно помещали на пол и с трех сторон обкладывали глиной, в которую рядами вбивали камень — для удержания жара. По окончании кладки «свинку» вынимали или сжигали при первой протопке. Образовавшееся полое пространство становилось топкой печи.

Как утверждают историки, курная изба долго главенствовала в домах наших предков еще и потому, что служила в гончарных, плавильных, ковочных и других работах. Уже потом для ремесел придумали специальные печи и располагали их вне жилища. Кстати, общеизвестный в Древней Руси «сыродувный» горн (домница) отличался от курной печи лишь приспособлением для искусственной подачи воздуха в нижнее боковое отверстие печи с помощью кузнечных мехов.

В доме курная печь приобретает прямоугольную форму. На Севере в ту пору вместо южных полуземлянок строили рубленые избы с печью-каменкой. Такую печь мастерили из камней на глиняном растворе или без него. До наших дней каменка сохранилась лишь в банях.

В стенах дворцов цесарей замечены каналы, и некоторые учёные предполагают, что устройство дымовых печей было ведомо уже римлянам. Однако в Европе XIV века о дымовых трубах говорили как о предметах роскоши. У нас первое упоминание о дымницах встречается в Новгородской летописи 1560 года. Вначале их делали над отверстием в кровле, чтобы удалялся дым, наполнивший чердак через «верхник» в сенях.

Чуть позднее додумались «верхник» в черной избе ставить прямо над устьем печи. Причем над самим устьем устраивали примитивный колпак, который и соединялся-то с отверстием в потолке лишь на время топки. Так родилась печь «полубелок», название которой находим в документах XVI века. Она предшествовала обычной русской печи, что и доселе в некоторых местах зовется «белой».

«Белая» печь появилась у нас не позднее середины XVII века. Со своей родственницей она разнилась лишь тем, что приобрела сквозную трубу для отвода дыма прямо наружу. Труба, как и прежняя дымница, долгое время изготавливалась из дерева, часто изнутри обмазанного глиной. Дымовую трубу, которая первоначально проходила вертикально через чердак, в дальнейшем во избежание выброса искры, ради удержания тепла, экономии топлива стали «заламывать», то есть превращать в горизонтальный лежак («боров»). Из него дым выбирался через стояк (трубу). Так в русской печи окончательно сложилась дымоходная система.

К XVIII веку также определилась и сама конструкция простой печи, то есть со щитками, несложная по устройству и уходу. Кладут ее из обычного кирпича или бьют из глины таких примерно размеров: ширина — 1270 мм, длина — 1650, высота до потолка — 2380, до палатой (перекрытия печи) — 1540 мм. Подобное устройство обогревает помещение 20–30 кв.м.

Мастеровые люди клали печи так, как было заведено в их местности испокон веков, наследуя от отцов и дедов секреты и приемы кладки. Не без интереса относились они к творениям очагов на чужестранный манер. Еще при Петре Великом, например, начали было привозить из-за границы и отпивать на наших заводах чугунные печи. Но новинка пришлась не ко двору в российском климате. Тела ведь в нагревании и охлаждении повинуются одним законам: чем скорее нагреваются, тем скорее и остывают. Вот и чугунки, накалившись, мгновенно теряли тепло, чуть выгорит топливо, комнаты превращались в волчьи ямы; наша горницы с Богом не спорница: на дворе тепло-то и у нас тепло. Воистину так и было — при одинарных-то переплетах в окнах со слюдой.

Из опытов с чугунными печами полезного в конструкцию простой русской печи переняли немного: заменили глиняные вьюшки на чугунные и закрывали их на чердаке.

При Анне Иоанновне русские печных дел мастера много работали над тем, чтобы тепло дольше стояло в печи. Идея витала в воздухе: дымообороты. Но все попытки их устройства в русской печи приводили к тому, что она дымила. Тогда придумали, сохраняя одну топку, ставить две задвижки для дыма, второй перекрывая дымообороты. Кроме того, отдельный канал выкладывали для вентиляции, а в поду отвели место поддувалу с решеткой. Такая печь и лучше горела, и меньше потребляла топлива. Сначала в обиходе появились печи с дымооборотами, выложенными винтом, «змеевиком» — горизонтально над топкой.

В царствование Екатерины II оказалась популярной еще более рациональная система дымоходов — с вертикальными последовательными оборотами (колодцами). Сооружения получились массивными, объемными. Несмотря на громоздкость, такая печь приобрела многих поклонников.

Хватало протопить ее раз в сутки, и температура в помещении колебалась очень незначительно.

«Я увидал печи огромных размеров и решил, что нужна уйма дров, чтобы их протопить, — отнюдь нет; только в России владеют искусством класть печи, как в Венеции — обустроить водоем или источник. Я исследовал в летнее время внутренность квадратной печи высотой в двенадцать футов и шириной в шесть, что была в углу большой залы. Я осмотрел ее от очага, те сжигали поленья, до самого верху, где начинался дымовник, по которому дым шел в трубу, я увидел, говорю, печные обороты, что, извиваясь, поднимаются вверх. Печи эти целый день сохраняют тепло в комнате, которую обогревают, благодаря отверстию наверху у основания трубы, кое слуга закрывает, потянув за веревочку, как только убедится, что весь дым от дров вышел. Как только в маленькое оконце внизу печи он видит, что все дрова стали углями, он преграждает ход теплу и вверху и внизу. Крайне редко печь топят два раза в день, кроме как у вельмож, где слугам запрещено закрывать вьюшку…»

Кирпичные, «дрова сберегающие», печи поразили не только авантюриста из Франции Казанову, цитата из книги которого приведена выше. В середине XVIII века иностранцы с повышенным интересом относились к русской печи. Особенно англичане. Но, как нередко случается в нашем отечестве, свое ценилось меньше заморского. И вот в городах начинается увлечение фигурными формами печей. Причудливые сооружения из кирпича заполнили дома и гостиные. И были особенно хороши… в бездействии. Потому что ради замысловатого нагромождения забывались функциональные достоинства русской печи, нарушалось правильное соотношение в ее элементах. Естественно, такие печи плохо прогревались, дымили. Зодчий и писатель Н.А. Львов весело потешался над этими уродцами, уверяя, что «печи вазами столь же безобразны, как и вазы печами».