Ирина Мартынова - Бани. Полная энциклопедия

Баню у нас почитали всегда. Недаром о ней столько поговорок сложено: «Баня— вторая мать»; «Пар костей не ломит»; «Помни день субботний: иди в баню»; «Который день паришься, тот день не старишься».

Русская баня! Не раз А. Пушкин обращался к ней в своем творчестве: «После обеда батюшка наш отправился в баню, а теперь отдыхает… По всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался».

Пушкин и сам был истинным любителем и знатоком бани, по-настоящему ценил ее «волшебный жар». Один из очевидцев вспоминает: «Выпарившись на полке, бросался в ванну со льдом и потом снова уходил на полок».

Уважал баню и Федор Шаляпин. «Это у меня с детства!» — говорил артист о своей любви к русской бане.

«Любил я с отцом ходить в баню… Там мылись и парились мы часами, до устали, до изнеможения. А потом, когда я ушел из дому, помню: в какой бы город я ни приезжал, первым долгом, если хоть один пятак был у меня в кармане, шел я в баню и там без конца мылся, намыливался, обливался, парился, шпарился — и опять все сначала», — вспоминал Шаляпин. И еще: «Я и теперь обожаю ходить в баню, но баня в провинции — это вещь удивительная! Особенно осенью, когда воздух прозрачен, свеж, немножко пахнет вкусным грибным сырьем и теми самыми вениками, которыми бережливые люди парились, а теперь несут под мышками домой. В темные осенние вечера, скудно освещенные керосиновыми фонарями, приятно видеть, как идут по улице чисто вымытые люди и от них вздымается парок, приятно знать, что дома они будут пить чай с вареньем. Я тем более любил ходить в баню, что после нее у нас обязательно пили чай с вареньем…»

Почитали баню Л. Толстой и А. Чехов. Толстой, по свидетельству биографов, не терпел ни в себе, ни в других изнеженности, слабосилия и неловкости. У себя в доме он оборудовал гимнастическую комнату. После упражнений — обливания водой, купание, баня, которую писатель особенно ценил. «Ехал верхом. Гимнастика. Баня… Был на гимнастике. После нее и бани посвежел», — писал он в дневнике.

Его сын, Сергей Львович Толстой, вспоминал, что его отец, подобно Жан-Жаку Руссо (Лев Николаевич часто повторял призыв философа «Вернитесь в природу!»), избегал без чрезвычайной надобности лекарств и охотнее пользовался естественными средствами, любил походить по лесу, искупаться в реке и русскую баню. «Лев Николаевич, — писал П.А. Сергеенко, автор книги „Как живет и работает граф Л.Н. Толстой“, — был однажды в бане, усердно парился и оживленно беседовал со своими спутниками, но затем умолк, задумался и только по выходе из бани опять заговорил с воодушевлением. Он как бы просветлел. Ему пришла в голову одна художественная деталь, осветившая ярко то, что дотоле было в тени».

А. Чехов любил ходить в Сандуновские бани и не раз упоминал в своих произведениях и письмах баню. «Должно быть располнел, — писал он О. Чеховой, — и тебе будет совестно, что у тебя такой толстый муж… Как приду, тотчас же в баню, потом лягу и укроюсь своим бухарским одеялом». И снова: «Осенью начну строить баню».

Много восторженных слов по поводу бани высказал Василий Белов. В одном из лучших произведений («Плотницкие рассказы») он пишет: «Напарник-плотник Олеша привез на санях еловых дров, пучок березовой лучины, а я взял у него ведро и наносил полные шайки речной воды… Сначала я начисто мокрым веником подмел в бане. Открыл трубу, положил полено и поджег лучину. Она занялась весело и бесшумно, дрова были сухие и взялись дружно. В бане уже стоял горьковатый зной. Каменка полыхала могучим жаром… Угли золотились, краснели, потухая, и оконный косяк слезился вытопленной смолой. Сколько я ни помнил, косяк всегда, еще двадцать лет назад, слезился, когда жар в бане опускался до пола… Угли медленно потухали… Закрыл трубу. Угли, подернутые пепельной сединой, еще слабо мерцали.

Вероятно, нет ничего лучше в мире прохладного предбанника, где пахнет каменной сосной и горьковатым застенным зноем. Летним, зеленым, еще не распаренным, сухим, но таящим запахи июня березовым веником. Землей, оттаявшей под полом каменки. Какой-то родимой древностью. Тающим снежным холодом…

Ковшик воды в каменку. Валуны отозвались коротким и мощным шумом… Каменка зашумела, сухой, нестерпимый жар ласково опалил кожу. Я ошпарил веник, отчаянно взобрался на верхний полок и вмиг превратился в язычника: все в мире перекувыркнулось, и все приобрело другое значение».

А как не вспомнить гимн чистоте «Мойдодыр» Корнея Чуковского, на котором воспитали не одно поколение:

А одно из стихотворений Петруся Бровки так и называется — «Баня»:

В поэзии Николая Асеева мы тоже находим строки, посвященные бане:

А вот стихотворение Андрея Вознесенского «Сибирские бани»: