Ж. Богданова - Пуаро. Детективные головоломки для тренинга мозга

– Это в двух кварталах отсюда! – вскочил с места Шмидт. – Едем!

Через десять минут инспектор уже входил в приоткрытую дверь склада. Осторожный Стоун, выставив перед собой револьвер, семенил сзади. Первое, что они увидели, войдя в помещение, был связанный по рукам и ногам охранник, стонущий под столом с пультом сигнализации и маленьким телевизором. Развязав беднягу, сыщики бережно усадили его на стул. Дав ему отхлебнуть из бокала с виски, стоящего на столе, инспектор приступил к допросу.

– Я инспектор Шмидт из криминальной полиции. Назовите Ваше имя и расскажите, что здесь произошло.

– Меня зовут Сэм Марвин, – прохрипел охранник. Поморщившись, он приложил к подбитому глазу кубик льда из бокала. – Сменив напарника, я проверил замки на дверях и собрался включить телевизор, чтобы посмотреть финал кубка чемпионов по футболу. В этот момент сюда внезапно ворвались двое громил в масках. Я выхватил пистолет, но они успели оглушить меня… Когда я пришел в себя, то понял, что лежу на полу связанный. Посмотрев по сторонам, я увидел распахнутую дверь и понял, что склад ограблен… С огромным трудом поднялся, нажал кнопку вызова полиции на пульте и снова упал. Голова кружилась и раскалывалась от боли, я впал в забытье и начал приходить в себя только сейчас. Вот, собственно, и все.

– Когда это произошло? – нахмурившись, спросил Шмидт.

– Сейчас вспомню. – Марвин взглянул на настенные часы. – Примерно час назад, может быть чуть больше.

– Очень жаль, – вздохнул Стоун. – Значит, они уже далеко.

– Лично я не уверен в этом, – усмехнулся Шмидт. – Я думаю, у нас еще есть шанс догнать сообщников этого прохвоста.

Ответ:– Я прохвост?! – завопил Марвин. – Я пострадал при исполнении, и Вы не имеете права меня оскорблять! На каком основании Вы меня обвиняете?

– Вы не продумали свое преступление и сочинили легенду, которая не выдерживает критики. За час лед в бокале с виски должен был давно растаять.

Как обычно, ровно в пять часов пополудни инспектор Шмидт появился в уютном ресторанчике на Аллее Роз, дабы предаться гастрономическим излишествам. Через десять минут расторопный официант уже расставлял на его столике блюда, источавшие немыслимые ароматы. Сладострастно оглядев поле предстоящей битвы, инспектор уверенно потянулся за вилкой. Взгляд его затуманился.

– Такой же просветленный вид был у Вас на концерте симфонической музыки, – нарушил идиллию чей-то скрипучий голос.

Инспектор Шмидт слегка вздрогнул и поднял глаза от тарелки. Прямо перед ним материализовалась из воздуха постная физиономия сержанта Стоуна. Тяжело вздохнув, Шмидт отложил нож и вилку.

– Присаживайтесь, сержант. Вы как всегда удивительно вовремя. Что там случилось на этот раз? У вас есть ровно две минуты, пока не остыло блюдо.

– Да, да, конечно, – засуетился Стоун, отодвигая стул. – Я быстро.

Он достал из своего портфеля какие-то документы.

– Кража в Музее современной музыки. Похитили легендарные туфли на платформе Элвиса Пресли, в которых он выступал на своих последних концертах. Для всех его поклонников – это бесценная вещь.

– Когда и как это случилось? – кровь постепенно отливала от желудка Шмидта.

– Это произошло сегодня утром, – заторопился Стоун, помня о двух отведенных ему минутах. – Где-то между одиннадцатью и половиной двенадцатого. Сигнализация почему-то не сработала, поэтому похититель скрылся. Единственное, что у нас есть – сделанные камерой наблюдения снимки группы фанатов Энди, заходивших тогда в его мемориальный зал.

Сержант аккуратно выложил на столик две фотографии.

– Вот здесь, – он ткнул пальцем в левый снимок, – они перед входом в зал, а здесь – они же на выходе. Ясно, что это сделал кто-то из них. Но кто взял? И как вынес? Сумки они, как положено, оставили в гардеробе, а башмаки на толстенной подошве ни в один карман не влезут. Во всяком случае, мы смогли опознать всех пятерых, и в ближайшее время их доставят в управление и допросят.

– И из-за такой ерунды Вы оторвали меня от трапезы? – раздраженно проворчал инспектор, снова принимаясь за еду. – Совершенно излишне приводить на допрос всех пятерых. Уже и так понятно, кто и как это сделал. Приведите его одного, и дело с концом.

– Кого Вы имеете в виду? – вопрошал Стоун.

Но Шмидт лишь пробурчал что-то насчет непрофессионализма полицейских.

Ответ:

– Кого Вы имеете в виду? – вопрошал Стоун.

– Сравните фотографии, и Вы заметите, что один из фанатов при выходе из зала, где хранилась реликвия, стал чуть выше, чем был при входе. Он-то и украл бесценные туфли, а затем просто надел их на себя. Отправляйтесь за ним и дайте мне, наконец, спокойно пообедать!

– Вы утверждаете, что проснулись от звука выстрела? – переспросил сержант Стоун, пристально глядя на сидящего перед ним Стива Бартона, невзрачного мужчину в роскошном махровом халате.

– Да-да, – быстро заговорил тот, нервно перебирая тонкими пальцами пояс халата. – Я проснулся ночью от громкого хлопка и сразу почувствовал, что что-то не так. Жены рядом не было, а дверь в коридор приоткрыта. Выскочив из нашей спальни, я сразу побежал в китайскую комнату – Тина несколько лет назад всерьез увлеклась Востоком и упросила меня купить несколько циновок и свитки с какими-то иероглифами. Я знал, что иногда, в часы бессонницы, она ходит туда медитировать. В последнее время Тина была чем-то сильно расстроена и уединялась там довольно часто: говорила, что это ее успокаивает.

– Ясно, – многозначительно произнес Стоун. Видно было, что ему ничего не понятно. – Что было потом?

– Потом? – как-то сразу сник Бартон. – Тина в ночной рубашке лежала посередине комнаты. В правой руке у нее был пистолет, а на груди, прямо напротив сердца, растекалось кровавое пятно. Я сразу понял, что она мертва, и тут же позвонил в полицию. Через десять минут приехали Вы… Вот, собственно, и все.

– А что представляет собой эта китайская комната? – внезапно поинтересовался сидящий у окна инспектор Шмидт. Поднятый с постели звонком Стоуна, он только что прибыл в особняк Бартона, не успев еще толком проснуться и разобраться в обстановке.

– Комната совершенно пустая, – лаконично пояснил сержант. – На полу циновки, на стенах иероглифы.

– Рядом не было никакой предсмертной записки, какого-нибудь письма, фотографии, видеозаписи? – продолжал допытываться Шмидт.

– Абсолютно ничего, – с некоторой даже завистью повторил Стоун, вспомнив беспорядок в своем кабинете.