Журнал Здоровье №8 (80) 1961

Как из мельчайших крупинок бисера, подобранных и нанизанных терпеливой рукой, складывается отчетливый узор, так из множества фактов, собранных воедино, поставленных во взаимную связь, прошедших через горнило беспощадной проверки, сложилась новая теория заболевания.

Действительно, при гепато-лентикулярной дегенерации, или, как более точно называет ее Коновалов, гепато-церебральной дистрофии, страдают печень и мозг. Но не потому, что они порочны от рождения.

Ученый установил, что патологически измененные у таких больных клетки мозга бывают такими не от природы — они формируются из вполне нормальных, здоровых клеток. Не самую болезнь, а лишь фон, на котором она может развиться, получает человек по наследству. И фоном этим являются общие особенности организма, его конституция, характер обмена веществ.

Важно, что наличие такого фона вовсе не означает неизбежности заболевания. Для того чтобы оно развилось, нужен еще какой-то внешний толчок.

«Как молния поражает самое высокое дерево, так и внешние вредности становятся причиной болезни при том условии, что им соответствуют функциональные особенности организма», — пишет Коновалов.

Среди этих «внешних вредностей» первое место ученый отводит заболеваниям печени и, в частности, инфекционному гепатиту.

Инфекционный гепатит заразителен: особенно восприимчивы к нему дети; если в семье заболеет один ребенок, нередко заболевают и другие. Вот одна из причин «семейности» гепато-церебральной дистрофии: и фон, и толчок оказываются здесь одинаковыми.

Ученый допускает и другую возможность: врожденного «фона» может вообще не быть. Особенности обмена веществ, способствующие возникновению гепато-церебральной дистрофии, (развиваются вследствие болезни печени, перенесенной в раннем детстве. И тогда не внутреннее идет навстречу внешнему, а внешнее вызывает к жизни внутреннее.

О том, что обмен веществ у больного гепато-церебральной дистрофией необычен, известно давно. — Но в чем именно особенности этого болезненного, неправильного обмена?

В 1948 году благодаря случайной находке английского ученого Мандельброта выяснилось, что при гепато-церебральной дистрофии нарушается обмен меди. Это и стали считать основной причиной страданий больного: излишки меди не выводятся из организма и, скапливаясь в мозгу и печени, оказывают на них отравляющее действие.

Но ведь медный обмен иногда остается нормальным, — среди больных, изученных Коноваловым, есть и такие. Нет, «медная» теория явно тесна для фактов!

Советский ученый твердо установил, что в основе болезни лежит нечто более сложное — нарушение белкового обмена; задержка меди в организме — лишь его частое, но не обязательное следствие.

Существенно и другое: что гепато-церебральная дистрофия сопровождается такой перестройкой кровообращения, при которой кровь может двигаться в обход печени, неся с собой в ткань мозга необезвреженные продукты кишечного пищеварения. Клетки мозга жестоко страдают от этих ядов.

В теории гепато-церебральной дистрофии, созданной Н. В. Коноваловым, немало нового, оригинального. Но самое основное ее отличие от существовавшей прежде и — существующих ныне на Западе теорий, самая главная ее сила — в оптимизме. Нет больше безысходности, нет фатальной обреченности больного! Если решающее значение а развитии заболевания играет толчок извне, значит, можно думать о его предупреждении, значит, появляется свет надежды.

Главу о лечении в книге 1948 года Н. В. Коновалов начал словами: «Лечения гепато-лентикулярной дегенерации нет. Даже пути, по которым могло бы пойти изучение вопросов лечения, едва намечены в литературе».

В книге 1960 года он цитирует эти строки для того, чтобы их опровергнуть, рассказывает о больных, которых удалось вернуть s мир живущих, в мир деятельных.

Человек, которому из-за мучительных подергиваний не удавалось даже стоять, который принужден был отсасывать через трубочку жидкую пищу, теперь встает, ходит, самостоятельно одевается, пишет… Разве не стоило для этого трудиться!

Пусть рано еще утверждать, что гепато-церебральная дистрофия полностью излечима, пусть далеко не всегда лечение приносит даже малый успех — врач знает теперь, что он не имеет права складывать оружия, что он может и должен бороться!

Сегодня консультирует Николай Васильевич Коновалов. Больная с надеждой ждет его веского слова…

Закончена книга, единственная в мировой литературе по количеству наблюдений и глубине их анализа. Но не закончены большие раздумья ученого, не закончены его труды и искания. Кое в чем он еще хочет проверить самого себя, подтвердить или отвергнуть некоторые предположения, обосновать догадки…

И не только о гепато-церебральной дистрофии думает Коновалов. Ведь она — точно маленький заколдованный сундучок, в который природа упрятала ключи от многих своих тайн. Овладеть этими ключами — значит стать сильнее в борьбе с болезнями.

Зависимость между состоянием печени и мозга — большая проблема, затрагивающая важнейшие области медицины: невропатологию, психиатрию, терапию, педиатрию. Широкий общебиологический смысл приобретают взаимоотношения между внутренним и внешним, врожденным и приобретенным, так глубоко изученные на этом примере.

Гепато-церебральная дистрофия — яркое доказательство того, сколь относительно и условно старое, традиционное деление человеческих недугов на психические и соматические — душевные и телесные.

Пристально изучая процессы, происходящие в организме при этой болезни, ученый десятки раз убеждался в том, что изменения психики вызываются чисто материальными, познаваемыми, реальными причинами. И это для него — тоже итог поисков, начатых давно…

Со стороны казалось необъяснимым, что человек с филологическим образованием, знаток и ценитель греческой литературы, от увлечения античной философией внезапно перешел к увлечению медициной. Но для Коновалова это не было внезапным. Юноша читал греческие рукописи и сдавал зачеты по химии, угляблялся в труды Аристотеля и зубрил анатомию. Еще не став врачом, он уже знал, что станет невропатологом, потому что эта специальность даст ему возможность находить, видеть, изучать те неуловимые связи между телом и духом, о существовании которых столетиями спорят философы.

Коновалов-филолог, Коновалов-философ на каждом шагу помогают Коновалову-врачу. Ибо всеми помыслами своими, всеми делами и тревогами он прежде всего врач.

Когда Николай Васильевич был еще ординатором, крупнейший русский невропатолог Россолимо шутя называл своего любимого ученика «ходячей библиотекой». За эти годы Коновалов умножил свою эрудицию, ни на йоту не утратив редкой свежести памяти.